Падение титана, или Октябрьский конь - Маккалоу Колин

— Да, при условии, что я на Сицилии буду один, а колонии ветеранов вокруг Вибона и Регия в Бруттии ликвидируются, — ответил Секст Помпей. — Вибону и Регию нужны свои земли.

Октавиан протянул руку.

— Согласен!

Секст Помпей пожал ее.

— Решено.

— Я сразу напишу Марку Лепиду и перенесу колонии ветеранов к рекам Брадан близ Метапонта и Акирид близ Гераклеи, — сказал довольный Октавиан. — Рим совсем позабыл об этих землях, они так далеко. Но там живут греки, у них нет политических амбиций.

Два молодых человека расстались друзьями, но сознавая, насколько недолговечен их устный дружеский договор. Как только обстановка позволит, триумвиры (или освободители) прогонят Секста Помпея с Сицилии и постараются вытеснить с моря. Но сейчас сделка удовлетворяла обоих. Одному Рим и Италия будут пока что платить за зерно по прежней цене, у другого зерна будет достаточно, чтобы италийцы и римляне не голодали. Лучший вариант в столь засушливый год, думал Октавиан. Его нисколько не волновала судьба Авла Помпея Вифинского, отец которого оскорбил его божественного отца. Что касается Африки, то Октавиан написал Публию Ситтию, сидевшему с семьей в своем нумидийском поместье, и попросил его, ради божественного Юлия, помочь Секстию, в ответ на что брата Ситтия вычеркнут из проскрипционного списка, а конфискованное имущество будет полностью ему возвращено. Город Калы мог открыть свои ворота.

Отпустив четверых заложников, Секст Помпей отплыл.

— Что ты о нем думаешь? — спросил Октавиан Агриппу.

— Что он достойный сын великого человека. С его падениями и успехами. Он ни с кем не будет делить власть, даже если посчитает кого-нибудь из триумвиров или убийц равным себе на море.

— Жаль, что мне не удалось сделать из него своего преданного сторонника.

— И не удастся! — решительно сказал Агриппа.

— Агенобарб исчез, а куда и насколько, не знаю, — сказал Кальвин Октавиану, когда тот прибыл в Брундизий. — Нас блокируют только шестьдесят кораблей Мурка. Они очень хорошие, и Мурк тоже хорош, но Сальвидиен дрейфует на значительном удалении от Брундизия, его не видно. У нас есть все резоны считать, что Мурк не знает о нем. И я думаю, Октавиан… Антоний тоже согласен… что мы должны нагрузить до отказа все транспорты, какие тут есть, и уплыть в Македонию.

— Решай сам, — сказал Октавиан.

Он понял, что сейчас не время упоминать о переговорах с Секстом. И ушел снова писать в Рим — Лепиду, чтобы удостовериться, что этот слизняк получил его письмо.

Порт Брундизий имел замечательную гавань со множеством рукавов и почти бескрайним причалом. Всего за два дня стонущих, хныкающих солдат погрузили на четыреста транспортов, которыми располагали триумвиры. Каким-то чудом центурионам с руганью удалось затолкать на эти суда восемнадцать из двадцати легионов. Люди и мулы стояли вплотную, вследствие чего и так малопригодные для плавания лохани осели настолько, что вряд ли смогли бы пережить даже намек на шторм.

В отсутствие Агенобарба Стай Мурк решил спрятаться за островом в узкой гавани, чтобы атаковать любой появившийся в море корабль. В это время года он имел преимущество, ибо единственный ветер, который пошел бы на пользу триумвирам, был западным, а сейчас, в сезон пассатов, задували лишь северные ветра.

В календы секстилия транспорты двинулись в море, практически скопом, прижимаясь друг к другу настолько, насколько им позволял размах весел. К началу массового исхода подоспел и Сальвидиен. Гонимый свежим юго-западным ветром, он развернул свой флот дугой вокруг острова, запирая Мурка. Мурк мог бы вырваться, но не без боя, а он находился возле Брундизия вовсе не для того, чтобы драться. Он сидел там для того, чтобы топить транспортные суда. О Агенобарб, почему ты сбежал, как только услышал о предполагаемой второй египетской экспедиции?

Не имея возможности что-либо предпринять, Мурк был вынужден наблюдать, как транспорты покидают Брундизий. Они шли мимо весь день и почти всю ночь, освещая себе путь кострами с высоких стропильных башен. Антоний когда-то построил их в тактических целях, но тогда они ему не понадобились, зато неожиданно пригодились теперь. Западная Македония была в восьмидесяти милях. Половина кораблей направлялась в Аполлонию, половина в Диррахий, где, если повезет, их будут ждать кавалерия, тяжелое оборудование, артиллерия и обоз, посланные туда из Анконы в начале года.