Сладострастие бытия - Дрюон Морис

– И что же она говорила? – спросила Кармела.

– Я не прислушивалась. У меня на это нет времени. У нас их столько, знаете!

Они шли по двору, построенному в стиле монастыря, с двумя ярусами колонн и окон в готическом стиле.

– Когда-то эта часть приюта предназначалась для людей благородного происхождения,– произнесла сестра Цецилия.

И тут они увидели, как открылась боковая дверь и медленно, словно из толщи стены, из нее появилась тележка, которую толкала перед собой сестра Пия.

Сестра Цецилия остановилась.

– Вот она. Вы пришли слишком поздно,– произнесла она, осеняя себя крестным знамением. Затем, подойдя к тележке, она откинула верхнюю часть простыни и спросила Кармелу: – Это ведь она, не так ли?

Кармела ни разу в своей жизни не видела покойников. Она смогла лишь утвердительно опустить ресницы. Сердце ее едва не остановилось, и на несколько секунд перед глазами все пропало в черном тумане.

– Сколько ей было лет? – произнесла Кармела.

Сестры недоуменно переглянулись.

– Я хочу сказать,– пояснила Кармела,– в каком возрасте она себя представляла в разговоре.

– Не знаю,– сказала сестра Пия.– Но мне кажется, что она потом полностью пришла в сознание и больше уже не бредила. Сегодня утром, посмотрев на меня, она сказала: «Как? Неужели жизнь уже кончилась?» После этого она не произнесла больше ни слова.

Сестра Цецилия опустила простыню.

– А кто позаботится о погребении? – спросила она.– Вы или мы? Если мы, ее похоронят в общей могиле.

Кармела вспомнила о могиле в соборе Сиены.

– А если похоронить отдельно?

– Концессия на три года будет стоить семь тысяч шестьсот лир.

– Я их вам дам,– сказала Кармела, ощупывая только что полученные деньги.

– Вы можете оставить деньги в приемном отделении. Мы сделаем все, что нужно.

Кармела стала думать, как могло случиться, что накануне в павильоне киностудии она так горько заплакала при мысли о том, что графиня умерла, а теперь у нее не было слез, а лишь ощущение слабости во всем теле.

– Может быть, выпьете кофе? – сказала сестра Пия, увидев посеревшее лицо Кармелы.

– Нет, спасибо, не стоит,– ответила девушка.– Я лучше пойду.

– И вы ступайте, сестра Пия,– сказала сестра Цецилия.– Не надо здесь стоять,– добавила она, указывая на труп.

Сестра Пия налегла на ручки тележки и продолжила свой путь.

– Вы это принесли для нее? – спросила сестра Цецилия, указывая на пакет, который Кармела держала в руках.– Может быть, вы пожелаете оставить это какой-нибудь другой больной? У нас они все такие бедные!..

Не говоря ни слова, Кармела открыла пакет, вынула флорентийское зеркальце и протянула пакет монахине.

И пошла к выходу.

По пути она машинально поднесла зеркальце к лицу.

В овале из позолоченного серебра она увидела рядом со своим лицом останки Санциани, которые удалялись под своды готического храма.

Накрытое белой простыней, это тело с выступающими ступнями, напоминавшее каменное надгробие и бывшее некогда столь красивым, катилось в последний путь на тележке для бедняков, и колонны монастыря отбрасывали на проплывавшее мимо них тело поочередно то тень, то свет...

Наконец Санциани пропала с зеркала...

Париж,

19 апреля 1954 года

Ничего страшного (англ.).

Отбивную по-римски для доктора Викариа! Поживей! (ит.)

Не могу, не могу (ит.).

Парижский Салон – одна из самых престижных художественных выставок Франции.