Травяной венок. Том 2 - Маккалоу Колин

Краска на оштукатуренных стенах шелушилась, потолок в атриуме был покрыт большими пятнами от сырости и плесени, в углу протечка была так велика, что гипс отвалился, обнажив войлок и дранку. Росписи, некогда весьма привлекательные, потускнели и потемнели от времени и небрежения. Однако порядок в садике, находившемся в перистиле, где он ожидал приема, показывал, что женщины вовсе не ленивы; садик был ухожен, полон цветов, выполот от сорняков.

Он хотел увидеться с ними обеими, и обе вышли к нему. Порция была полна любопытства. Разумеется, она знала, что он женат; ни одна благородная римская мать, имеющая дочь на выданье, не преминет разузнать все о каждом молодом человеке ее круга.

Обе женщины были темноволосы, Сервилия Гнея даже темнее, чем ее мать. И некрасивее, хотя у матери был большой, истинно катоновский клювоподобный нос, а у дочери нос был маленьким. Сервилия Гнея была ужасно прыщава, глаза ее, близко поставленные, напоминали свиные, а тонкогубый рот был бесформенно широк. Мать держалась гордо и высокомерно. Дочь выглядела просто мрачной; ее категоричный характер, напрочь лишенный чувства юмора отпугнул бы и более отважного молодого человека, чем Мамерк, который, кстати, и не решился бы попытать удачи.

– Мы ведь родственники, Мамерк Эмилий, – милостиво произнесла мать. – Моя бабушка была Эмилия Терция, дочь Павла.

– Да, разумеется, – подтвердил Мамерк и сел там, где ему указали.

– Мы также в родстве с Ливиями, – продолжала она, присев на кушетку напротив него. Дочь села рядом с нею.

– Я знаю, – сказал Мамерк, будучи в затруднении, каким образом сообщить причину своего прихода.

– Чего ты хочешь? – спросила Порция, сразу решив его проблемы.

Мамерк не любил много говорить, прежде всего потому, что его мать была Корнелией из рода Сципионов. Порция и Сервилия Гнея слушали очень внимательно, ничем не выдавали своих мыслей.

– Ты хотел бы, чтобы мы жили в доме Марка Ливия Друза в течение следующих тринадцати – четырнадцати лет, это так? – спросила Порция, когда он замолчал.

– Да.

– И после этого моя дочь, получив двести талантов в приданое, сможет выйти замуж?

– Да.

– А я?

Мамерк моргнул. Он всегда считал, что матери остаются в доме, принадлежащем paterfamilias – но тут речь шла о доме, который Скавр собирался продать. «Каким храбрым должен быть тот зять, который пригласит такую тещу к себе в дом!» – подумал Мамерк, усмехнувшись про себя.

– Что бы ты сказала о пожизненном проживании на прибрежной вилле в Мизене или в Кумах с обеспечением, соответствующим нуждам матроны на покое? – спросил он.

– Я согласна, – немедленно ответила она.

– Тогда, если все это будет оформлено законным и обязующим договором, могу ли я полагать, что вы возьмете на себя труд присматривать за детьми?

– Да, можешь. – Порция опустила свой удивительный нос. – У детей есть педагог?

– Нет. Старшему мальчику уже около десяти лет, и он ходил в школу, молодому Цепиону нет еще семи, а молодому Катону только три, – сказал Мамерк.

– Тем не менее, Мамерк Эмилий, я считаю, что совершенно необходимо, чтобы ты нашел хорошего человека, который жил бы у нас в качестве наставника всех трех детей, – заявила Порция. – Ведь в доме не будет мужчины. Даже не говоря о защите от опасностей, для блага детей, я считаю, в доме должен быть авторитетный человек, жилец дома, не имеющий статуса раба. Педагог должен быть идеальным.

– Ты совершенно права, Порция. Я сразу же займусь его поисками, – сказал Мамерк, собираясь уходить.

– Мы придем завтра, – пообещала Порция, провожая его до дверей.

– Так скоро? Я конечно очень рад, но разве вам не нужно что-то уладить, собраться?

– У меня и моей дочери, Мамерк Эмилий, нет ничего, только кое-что из одежды. Даже слуги принадлежали хозяйству Квинта Сервилия Цепиона, – она придержала дверь. – Счастливого пути. И благодарю тебя, Мамерк Эмилий. Ты спас нас от еще худшей нужды.

«Да, – подумал Мамерк, спеша к базилике Семпрония, где он надеялся купить подходящего педагога. – Я счастлив, что я не один из этих шести бедных детей! Хотя это будет для них гораздо лучше, чем жить вместе с моей Клавдией!»

– У нас в списках мало подходящих людей, Мамерк Эмилий, – сказал Луций Дуроний Постумий, владелец одной из двух лучших в Риме контор, поставлявших педагогов.

– А какова на сегодня цена превосходного педагога? – спросил Мамерк, которому до сих пор не приходилось заниматься подобными делами.