Падение титана, или Октябрьский конь - Маккалоу Колин

— Ты хочешь сказать, что я должен покинуть дворец?

— Твое величество, у нас для тебя есть другой дворец. В конце концов, тут твое место занято Цезарем. Нам нужен ты, а не твоя сестра Арсиноя.

Маленький царь засмеялся.

— Ну, это меня не удивляет! Арсиноя — заносчивая сука.

— Именно, — согласился Гермократ и повернулся к Цезарю, а не к Клеопатре. — Цезарь, можно нам забрать нашего царя?

Цезарь отер пот с лица.

— Да, главный судья.

Птолемей громко заплакал.

— Нет, я не хочу уходить! Я хочу остаться с тобой, Цезарь! Пожалуйста, не отправляй меня с ними!

— Ты — царь, Птолемей, и ты можешь быть полезным твоему народу. Ты должен идти с Гермократом, — слабым голосом сказал Цезарь.

— Нет-нет! Я хочу остаться с тобой!

— Аполлодор, выведи их обоих, — приказала Клеопатра, которой все это надоело.

Плачущего и протестующего царя увели.

— Что они затевают? — хмуро вопросил Цезарь.

В своих новых апартаментах в нетронутом войной красивом доме на территории Серапейона Птолемей продолжал безутешно рыдать. Горе его еще больше усилилось, когда появился Феодот, которого Клеопатра снова прислала к мальчику. К разочарованию воспитателя, его ухаживания были энергично и со злостью отвергнуты. Но не только против Феодота восстал Птолемей. Он жаждал отомстить Цезарю за его предательство.

Выплакавшись и уснув, он проснулся утром с ожесточившимся сердцем.

— Пришли ко мне Арсиною и Ганимеда! — крикнул он истолкователю повелений фараона.

Арсиноя, увидев его, радостно завизжала.

— О, Птолемей, ты пришел, чтобы жениться на мне?

— Отошли эту лживую суку к Цезарю и моей сестре, — резко приказал он, потом уставился на усталого и изможденного Ганимеда. — А этого немедленно убей! Я сам буду командовать своей армией.

— И никаких разговоров о мире? — спросил истолкователь.

В животе у него что-то словно бы оборвалось.

— Никаких разговоров о мире. Я хочу получить голову Цезаря на золотом блюде.

Итак, война сделалась еще более ожесточенной. Тяжелое бремя для Цезаря, которого мучили тошнота и озноб. Приступы боли настолько усилились, что он уже не мог сам командовать своими войсками.

В начале февраля к нему прибыл еще один боевой флот, а с ним дополнительный провиант и тридцать седьмой легион, состоящий из демобилизованных в Греции бывших республиканских солдат, которым надоела гражданская жизнь.

— Выведите в море все корабли, — сказал Цезарь Руфрию и Тиберию Клавдию Нерону. Он был завернут в одеяла, его била дрожь. — Нерон, ты, как старший римлянин, назначаешься командиром, однако лишь номинально. Я хочу, чтобы ты понял, что фактическим адмиралом останется наш родосский друг Эвфранор. Что бы он ни приказал, ты исполнишь.

— Не подобает иноземцу принимать за римлян решения, — холодно сказал Нерон, выпячивая подбородок.

— Мне наплевать, что подобает, а что нет! — проговорил с усилием Цезарь, стуча зубами. Лицо у него было белое, исхудавшее. — Все, что меня волнует, — это результаты, а ты, Нерон, даже голову Октябрьского коня упустил, не сумев правильно расставить команду! Так что внимательно слушай и запоминай. Пусть Эвфранор делает что хочет, а ты станешь ему помогать абсолютно во всем. Иначе будешь изгнан, причем с позором.

— Позволь и мне пойти с кораблями, — попросил, чуя недоброе, Руфрий.

— Не могу. Ты должен остаться на Царской улице. Эвфранор нас не подведет.

И Эвфранор действительно не подвел, но очень дорого заплатил за победу. Дороже, чем рассчитывал Цезарь. Поначалу все шло хорошо. Напористый родосский адмирал уже уничтожил один александрийский корабль и нацелился на второй. Но тут неприятельские суда окружили его. Он флажками дал знать Нерону, что ему нужна помощь. Нерон проигнорировал этот сигнал. И боевой, хорошо оснащенный корабль был потоплен вместе со всем экипажем и Эвфранором. В остальном оба римских флота не пострадали и благополучно вернулись в Большую гавань. Нерон был уверен, что Цезарь никогда не узнает о его предательстве. Но одна маленькая птичка с корабля Нерона прощебетала в ухо Цезарю.

— Собери свои вещи и убирайся! — прорычал Цезарь. — Я больше не хочу тебя видеть, ты, самовлюбленный, лживый, безответственный идиот!

Нерон стоял пораженный.

— Но я выиграл! — крикнул он.

— Ты проиграл. Это Эвфранор победил. А теперь прочь с моих глаз.