На задворках Великой империи. Книга первая: Плевелы - Пикуль Валентин

Сущев-Ракуса подождал во дворе вице-губернатора, любовно тронул его за локоток:

– Напрасно беспокоитесь, князь, Чиколини – старый фантазер. Я в его авантюрах участвовать не буду.

– Но вполне возможно, что Чиколини и прав? Может, это действительно экспроприация? И затеяна она как раз местными революционерами?

– Не верьте, Сергей Яковлевич, – утешил его Сущев-Ракуса. – Теперь революционер дохлый пошел, он больше книжки читает. А прочтет – болтать начинает. Государственный банк – дело не шуточное, тут смелость нужна!

Помолчав, Мышецкий признался:

– А мне сегодня одну гадость подсунули…

– Это я подсунул, ваше сиятельство, – вдруг рассмеялся жандарм. – Изъял из обывательской почты!

– Вы? – удивился Мышецкий.

– Конечно же, князь. Пока я в Уренской губернии, вы за мною, как за каменной стеной!..

Сергей Яковлевич откровенно спросил жандарма об Агрыганьеве, и полковник ответил так:

– Меня больше занимают деповские социалисты. На всякий же случай, спешу предупредить вас, князь: хоругви и знамена этих «союзников» хранятся в кафедральном соборе. Мелхисидек мелет муку, которую подсыпает ему Атрыганьев, – так вы, князь, не оступитесь между жерновами!

– Постараюсь быть осторожным, – сказал Мышецкий.

– Во-во, – похвалил князя жандарм. – Осторожность не помешает…

Мышецкий не заходил в эту ночь в банк, но утром Чиколини сам явился к нему в присутствие – серый от бессонницы и мрачный. Не спеша поставил в угол шашку, откинул полу старенькой шинели, достал платок и высморкался.

– Ну? – подстрекнул его Сергей Яковлевич. – Что там?

– Мужик умер на Петуховке, – сказал полицмейстер. – Сей день хоронить будут. Говорят, от холеры…

– Постойте, сначала – о банке. Подтвердились слухи или же пустое?

– С банком все ясно, – пояснил Чиколини. – Копают сволочи, и здорово копают. С часу ночи до пяти утра непрестанно. Видно, спешат. Больно деньги понадобились. Скоро и наверх вылезут…

Сергей Яковлевич помолчал, раздумывая.

– Ну, а что за мужик там помер?

– Да квасом торговал. Признаки нехорошие, а вскрывать не дали. Посылал я наряд полиции – так не дали, окаянные, покойника в больницу везти…

Мышецкий позвал к себе Борисяка:

– Господин инспектор, вам известно о покойнике с Петуховки, которого сегодня хоронят?

– Безусловно, князь.

– Причина смерти?

– Неизвестна.

– А вскрытие?

– Господин Ениколопов заявил, что это инфлюэнца.

– Но я слышал, что у покойного была холерина?

– И, однако, делать вскрытия не стали.

Сергей Яковлевич не сдержался – трахнул кулаком по столу.

– Почему не стали?..

Борисяк ответил с достоинством:

– Не дерзите, князь. Ениколопов отказался делать вскрытие, ссылаясь на свой диагноз, а родственники покойного отбили труп у полиции.

– Ну а вы-то на что существуете?

– Дайте мне ваши права, и я заставлю делать вскрытие.

– Может, вам еще пушку дать? – Мышецкий подскочил к Борисяку, вытянул перед ним руки: – Почему все я… все я должен за вас делать?

Поехали вместе – Чиколини остался. На въезде в мещанскую слободку попалась первая пьяная парочка: старый дед и внучек лет пяти. А позади пьяных шла веселая бабушка и подгоняла обоих хворостиной. Когда коляска вице-губернатора поравнялась с ними, бабушка пояснила:

– Гляди-кось: ишо до поминок набрались!..

В конце грязной улочки, вокруг хибарки покойного, уже галдела толпа провожающих. Желтый сундук гробовины вдруг высунулся из окна дома и – под вопли женщин – тут же был принят на руки мужчин.

– Почему через окно? – спросил Мышецкий.

– Примета, – пояснил Борисяк. – Коли выносить через двери – так и второй покойник случится. И несут его, видите, не мослами вперед, а затылком…

Гроб был водружен на телегу. Впереди процессии выстроились молодцеватые парни с топорами в руках. С гиканьем, словно дикари, они вдруг поскакали перед толпой, чертя топорами кресты заклинаний по воздуху. Дополняя ритуал заговора, шла за ними патлатая старуха с метлой. Громко причитая по усопшему, заметала за парнями следы, плевалась в стороны. Глаза у нее желтые, злые – как у волчицы.

Сергей Яковлевич был поражен.

– Ну, – сказал он, – всему есть предел. Слава богу, мы живем уже в двадцатом веке. Век покорения электричества и перехода на жидкое топливо…

Не вылезая из коляски, вице-губернатор встал во весь рост и громко прокричал в толпу:

– Остановитесь, православные! Кто здесь ближайшие родственники покойного? Почему тело не было отвезено на вскрытие? Стойте, стойте…