Николай II: жизнь и смерть - Радзинский Эдвард

Новый скудный обед по-прежнему подают слуги в ливреях. Но и слуги начали бунтовать: нет жалованья.

Из дневника: «14 (27) февраля. Приходится значительно сократить наши расходы на продовольствие и прислугу… Все эти последние дни мы были заняты высчитыванием того минимума, который позволит сводить концы с концами.

15(28) февраля. По этой причине приходится расстаться со многими из людей, так как содержать всех находящихся в Тобольске мы не можем, это, разумеется, очень тяжело, но неизбежно…»

Вот в какие дни «шпион» появился в доме. И, конечно же, Матвеев помог ему и определил в дом плотником.

А потом, ночью, они в первый раз обследовали кладовую. Матвеев вынул огромную связку ключей, и они начали открывать бесчисленные сундуки и чемоданы. Чего там только не было! Сразу видно, собирались нелепо, впопыхах. Был чемодан, целиком набитый стеками для лошадей. Был сундук с крохотными детскими сапожками — видимо, Алексея, когда он был маленький. Множество платьев, белья… Но был там и большой чемодан коричневой кожи, с золотой монограммой, весь набитый бумагами… В нем лежали черные тетради, исписанные четким почерком. Это был дневник царя. И «шпион» сразу почувствовал, как важен будет в дальнейшем этот коричневый чемодан.

А потом был бал в честь уезжавших «людей». Пьяные слуги галдели всю ночь. Семья затворилась в своих комнатах.

Из дневника: «2(15) марта. Вспоминаются эти дни, в прошлом году в Пскове, в поезде… (отречение. — Авт.). Сколько еще времени будет наша несчастная Родина терзаема и раздираема внешними и внутренними врагами? Кажется иногда, что дольше терпеть нет сил, даже не знаешь на что надеяться, чего желать? А все-таки никто, как Бог… да будет воля его святая!»

«9(22) марта. Сегодня годовщина моего приезда в Царское Село и заключения моего с семьею в Александровском дворце. Невольно вспоминаешь этот прошедший тяжелый год, а что еще ожидает нас всех впереди? Все в руце Божьей — на него все упование наше».

Охрана менялась на глазах. Уже после поездки во ВЦИК Матвеева сразу уволили многих «хороших стрелков».

«30 января. Во время утренней прогулки прощались с уходящими на Родину лучшими нашими стрелками. Они очень неохотно уезжают теперь зимою, и с удовольствием остались бы до открытия навигации…»

Из воспоминаний Матвеева: «Правым „зубрам“ дали в зубы волчий билет и предложили убираться на все четыре стороны…»

С появлением «шпиона» дело пошло еще быстрее. Кобылинский с трудом справлялся с оставшимися стрелками и уже молил царя отпустить его домой: «Я не могу быть вам полезным более». Но Николай упросил его остаться: «Мы терпим — и вы потерпите».

И вскоре «шпион», видимо, мог передать в столицу Красного Урала: «Настроение охраны изменилось. Пора!»

На знаменитом металлургическом Злоказовском заводе (по имени хозяев — братьев Злоказовых) трудился машинистом невысокий человек средних лет с невзрачным угреватым лицом — Сергей Люханов. Был он работник замечательный, на все руки мастер, женат на «образованной» — на учительнице с экзотическим именем Августа. Перед революцией на завод приехал родной брат Августы — Александр Авдеев. Люханов сделал его своим помощником и выполнял за него всю работу. Потому что Авдеев приехал на завод отнюдь не работать — он был профессиональным революционером и на заводе занимался большевистской агитацией, в чем преуспел. Высокий блондин с усиками, Авдеев скоро стал вождем злоказовских рабочих. Сразу после Октября под его началом рабочие захватывают завод. Вчерашний помощник Сергея Люханова становится комиссаром на заводе. Он и увез на подводе бывшего хозяина. Сказал, что везет в острог. Но больше хозяина никто никогда не видел. Серьезный человек Авдеев. «Шлепнуть, ликвидировать» — любимые слова 1918 года… На заводе Авдеев создал свой вооруженный отряд.

И вот в конце февраля Авдеев был вызван в ЧК — в «Американскую гостиницу». Здесь его поджидал Паша Хохряков, один из руководителей ЧК: русые кудри, румянец во все лицо, — красавцем был этот балтийский матрос. И силы страшнейшей. Силы и революционной ярости.

Здесь, в ЧК, и обсуждали план, задуманный Голощекиным: Хохряков и Авдеев с группой злоказовских рабочих должны будут тайно проникнуть в Тобольск, сбросить старую власть и установить новую, большевистскую. После чего установить связь с Домом Свободы, использовать настроения охраны и увезти Семью в столицу Красного Урала.

Они входили в город ночью, маленькими группами. Как потом описывал сам Авдеев — «первыми просочились разведчики — Паша Хохряков и большевичка Таня Наумова»… Они изображали любовников, и можно только догадываться, сколько счастья получили от этой игры матрос и девушка. Эта любовная игра потом закончилась браком (но счастливы они будут недолго — яростный Паша Хохряков погибнет в гражданской войне).

Потом в Тобольск вошла группа Авдеева — в 16 человек. Но они умело распустили слух о тысяче большевиков, окруживших город. Перепуганные жители Тобольска слух подхватили — тысяча превратилась в тысячи.

Но авдеевцы опоздали.

В Игру вступил еще один претендент на звание тюремщика Царской Семьи: город Омск — революционная столица Западной Сибири. Омичи тоже прибыли в Тобольск за Семьей и царскими драгоценностями.

Из дневника: «14(27) марта… Прибытие этой Красной гвардии (из Омска), как теперь называется всякая вооруженная часть, возбудило здесь всякие толки и страхи… Комендант и наш отряд тоже были смущены, — караул усилен и пулемет привозится с вечера. Хорошо стало доверие одних к другим в нынешнее время».

Ночью омичи попытались силой заставить охрану впустить отряд в дом. Дом был окружен. Но Кобылинский и охрана выставили пулеметы. Дом Свободы остался за охраной.

Голощекин немедленно высылает на подмогу екатерин-буржцам еще один отряд. Но омичи — сильнее.

Из дневника: «22 марта (Николай вновь перешел на старый стиль. Теперь до конца дневника он останется верен старому стилю — стилю его мира. — Авт.)… Утром слышали со двора, как уезжали из Тобольска разбойники-большевики… На 15 тройках с бубенцами, со свистом и ги-каньем. Их отсюда выгнал омский отряд».

Но рано омичи торжествуют победу: Екатеринбург наносит новый удар. В город вошел третий вооруженный отряд екатеринбуржца Заславского. И одновременно екатерин-буржцы захватывают власть в Совете. Теперь Хохряков — председатель Совета, Авдеев и Заславский — влиятельнейшие его члены. Совет из екатеринбуржцев начинает править Тобольском. Но не оправдались их ожидания: несмотря на то что теперь они — городская власть, несмотря на все старания Матвеева, их тоже не впустили в Дом Свободы.

Кобылинский заявил Совету: мы присланы сюда Центром и только ему передадим Царскую Семью.

И тогда вокруг дома начинается борьба телеграмм: Омский Совет телеграфирует в Москву требование, чтобы Центр разрешил заменить «старую охрану» омским отрядом. Тобольский Совет требует от Москвы заменить старую охрану екатеринбургскими красногвардейцами.

Одновременно Голощекин пересылает в Москву «достоверные сведения», полученные от «шпиона», — о заговоре монархиста Соловьева и готовящемся побеге Семьи — «как только вскроются реки». Указывается даже судно «Мария», на котором должен быть совершен побег. Но Москва загадочно молчит.

А пока в Тобольске отряды красногвардейцев ждут — не смеют приблизиться к дому. Боятся отлично вооруженных, еще царской выучки стрелков охраны. Боятся и друг друга.

Наконец Москва решает вмешаться…

Эта загадочная история начинается в самом начале апреля 1918 года.

В газетах появляются заявления «о предстоящем суде в Москве над Николаем Кровавым».

1 апреля ВЦИК принял секретное постановление: «Сформировать отряд в 200 человек и отправить в Тобольск для подкрепления караула. В случае возможности перевести арестованных в Москву». Постановление не подлежало опубликованию в печати. Но это «не подлежащее огласке постановление» тотчас становится известным уральцам. (Свердлов? Конечно, Свердлов!) Буря негодования в Екатеринбурге!

В результате Свердлову «приходится уступать»: ВЦИК принимает «Дополнение к прежнему постановлению: 1. Цар-ская Семья переводится на Урал. 2. Для этого в Тобольск будет послано воинское подкрепление».

Обо всем этом 9 апреля Свердлов направляет в Екатеринбург официальное письмо.

Но почему же согласились с подобным «Дополнением» могущественные сторонники суда над царем в Москве? Видимо, Свердлов их успокоил — разъяснил, что «Дополнение» принято лишь для того, чтобы утихомирить энергичных уральцев и избежать самовольного захвата Екатеринбургом Царской Семьи.

И действительно, посылаемое в Тобольск «воинское подкрепление» имело секретную миссию — перевезти в Москву царя и Семью.