Сталин - Радзинский Эдвард

Мать давно перевезли в Тифлис и поселили там, где и должна жить мать царя, – в бывшем дворце наместника Грузии (там когда-то жили великие князья). Из всего дворца Кэкэ выбрала жалкую комнатушку во флигеле, похожую на их бывшую лачугу.

К ней приходят две приживалки в черных шапочках – обслуживать Кэкэ. На полном пансионе живет его старая мать, все он ей обеспечил, специальный доктор смотрит за ее здоровьем. И партийный вождь Закавказья Берия лично следит, чтобы она ни в чем не знала отказа.

Лаврентий Берия – член партии с мая 1917 года.

Молотов: «Еще в кабинете Ленина я встречал молодого Берию». Но по-настоящему он выдвинулся при Хозяине. Сталин сделал молодого чекиста Берию руководителем и все больше ценит его. На прошлом дне рождения Вождя он уже среди приглашенных.

Встречу с матерью Берия умело превратил в идеологическое шоу. Газеты выходят с трогательными рассказами о лучезарной любви Великой Матери и Великого Вождя. «Дева Мария» – явственно маячит с газетных страниц. Берия учел вкус бывшего семинариста.

"75-летняя Кэкэ приветлива, бодра. Она будто светится, рассказывая о незабываемых минутах встречи... «Весь мир радуется, глядя на моего сына и нашу страну. Что же должна была испытывать я – мать?» – так пишет «Правда».

Все это время он продолжает думать об ушедшей Надежде. Он и после ее смерти страстно ссорится с нею.

Из дневника М. Сванидзе: "Заговорили о Яше. Тут он опять вспомнил его отвратительное отношение к нашей Надюше, его женитьбу, все его ошибки, его покушение на жизнь. И. сказал:

– Как же это Надя, так осуждавшая Яшу за этот его поступок, могла сама застрелиться? Она очень плохо сделала, она искалечила меня...

– Как она могла оставить двоих детей?

– Что дети? Они ее забыли через несколько дней. А меня она искалечила на всю жизнь".

Будто мстя мертвой жене, он совершено изменил налаженный ею быт в доме. Всем начинают заправлять сотрудники тайной полиции.

Надзирать за воспитанием своих детей он поручает Николаю Власику, начальнику своей охраны. Уроженец глухой русской деревни, Власик служил в ВЧК, откуда Менжинским был рекомендован в охрану Сталина.

Помощником Власика, контролирующим жизнь детей, стал сотрудник НКВД С. Ефимов – комендант дачи в Зубалове, где летом живут Вася и Светлана. Результаты этого воспитания скоро сказались на Васе.

В Архиве президента находятся сообщения Ефимова Власику, которые тот аккуратно передавал Хозяину:

«22.9.35. Здравствуйте, тов. Власик. Сообщаю вам о наших делах. Во-первых, Светлана и Вася здоровы и чувствуют себя хорошо. Светлана учится хорошо, Вася занимается плохо... В школу не пошел совсем, говоря, что у него болит горло, но горло врачу показать отказался».

Из дневника М. Сванидзе: «17.11.35. За ужином говорили о Васе. Он учится плохо. И. дал ему два месяца на исправление, пригрозил прогнать из дому и взять на воспитание троих способных парней вместо него...»

Отца Вася боялся, но знал, как себя защитить.

Ефимов – Власику: «19.10.35. На листе бумаги писал свое имя и фамилию и в конце написал: „Вася Сталин родился в 1921 году, умер в 1935-м“. Надпись производит нехорошее впечатление, уж не задумал ли он что?»

Видимо, что-то Вася знал (подслушал?) о матери и взял это на вооружение, чтобы пугать отца.

Из дневника М. Сванидзе: «И. знает обоих (Светлану и Васю) до мелочей. Какой это аналитический ум, какой он исключительный психолог».

Пожалуй, тут восторженная Мария оказалась права – он знал сына. Вот как Хозяин описал Василия в письме к учителю сына Мартышину: «Василий – избалованный юноша, средних способностей, дикаренок (тип скифа), не всегда правдив, любит шантажировать слабеньких руководителей, нередко нахал со слабой или, вернее, неорганизованной волей, его избаловали всякие „кумы и кумушки“, то и дело подчеркивающие, что он „сын Сталина“. Я рад, что в вашем лице нашелся хотя бы один уважающий себя преподаватель, который требует от нахала подчинения общему режиму в школе. И если наглец Василий не успеет погубить себя, то потому, что существуют в нашей стране кое-какие преподаватели, которые не дают спуску капризному барчуку. Мой совет требовать построже от Василия и не бояться шантажистских угроз капризника насчет самоубийства».

Так беспощадно он написал о собственном сыне, которого любил.

Преподнес ему сюрприз и другой сын – нелюбимый.

Из дневника М. Сванидзе: «17.11.35. Яша вторично вступил в брак. С Юлией Исааковной Бессараб. Она хорошенькая, 30-32 года, кокетливая, говорит с апломбом глупости, поставила себе цель – уйти от мужа и сделать карьеру... Что и выполнила... Ее вещи пока у прежнего мужа. Не знаю, как к этому отнесется И.!»

«4.12.35. И. уже знает о женитьбе Яши. Относится к этому лояльно-иронически. В конце концов Яше 27 или 28 лет».

И опять наступил его день рождения.

"26.12.35. 21-го послали И. письмецо. («Поздравляем дорогого Иосифа с днем рождения. Не хватает слов выразить то прекрасное, что мы желаем».) И. был в прекрасном настроении. Все за столом были шумны и веселы... И. обратился к Алеше: «Если бы не ты, всего этого не было бы. Я забыл совсем об этом дне...»

Так он веселился с будущими мертвецами.

Наступил 1936 год. Готовя кровавые процессы внутри страны, Хозяин весьма прогрессивен в политике внешней. Он умел идти одновременно в противоположных направлениях. Строя страну как закрытую неприступную крепость, он устанавливает дипломатические отношения с США, вступив в Лигу Наций, становится главным поборником коллективной безопасности.

И подготовленная Конституция с провозглашением демократических свобод также хорошо прикрывала будущую кровавую чистку. На фоне процессов старых революционеров, Конституция создавала иллюзию: в России строится демократическое государство, без страшных ленинцев. Он знал: Западу придется поддерживать эту иллюзию. Надежды на Гитлера оправдались – Германия перевооружилась, а Запад отстал. Теперь они поняли: без этого ужасного Сталина Гитлера не победить... Ему везло! В дни процессов Гитлер будет разбойничать в Европе, а Франко начнет мятеж в Испании.

В 1936 году в Испании на выборах победу одержали левые партии. Генерал Франко, поддержанный Гитлером, поднял мятеж против правительства Народного фронта. Началась жестокая гражданская война со всеми ее ужасами, и антифашисты со всего мира помогали республиканской армии.

Хозяин моментально (и опять же прогрессивно) отреагировал: в помощь демократии в Испанию были переброшены танки и самолеты, военные советники и... множество агентов НКВД.

Все это происходило на фоне хорошего урожая, когда народ наконец-то хоть немного передохнул после ужасов революции. Так что 1936 год был выбран им удачно.

И он начинает задуманное наступление. На повестке дня – гибель партии.

В НКВД собирают специальное совещание верхушки, зачитывают сообщение о раскрытии гигантского заговора, во главе которого стоят Троцкий, Каменев, Зиновьев и прочие руководители оппозиции. Оказывается, ими созданы террористические группы во всех крупных городах. Все участники совещания поступают в распоряжение секретного политического управления НКВД – для проведения следствия. Сам Вождь будет наблюдать за следствием, а помогать ему будет Ежов.

Все собравшиеся, конечно же, знают, что никакого заговора нет. Но они понимают «глубокий язык»: партия требует, чтобы заговор был. Так нужно для успеха борьбы с мировым империализмом и раскольником Троцким.

В заключение прочитан секретный циркуляр Ягоды: нарком предупреждает о недопустимости применения к обвиняемым незаконных методов следствия, как-то: угрозы, пытки. На «глубоком языке» это означает: применять необходимо, ибо придется беспощадно «ломать» подследственных.

В Москву из ссылок и тюрем доставлено несколько сотен участников оппозиций. Они должны признаться в террористической деятельности и стать подсудимыми на открытых процессах. Впереди – кровавое театральное действо, хорошо знакомое стране после недавних процессов интеллигенции, только теперь роли шпионов и убийц Сталин предоставит сыграть... самой ленинской гвардии, вчерашним вождям партии. С них все начнется. Как и положено вождям, они поведут за собой на смерть всю старую партию.

День и ночь обрабатывают следователи будущих участников действа, и те не выдерживают «конвейера» – бесправных допросов без отдыха. Но признавшись в том, чего требует следователь, и получив за это сон, пищу и папиросы, узники приходят в себя и порой отказываются от показаний. Генерал Орлов рассказывает: «Однажды вечером мы с Борисом Берманом (одним из руководителей НКВД. – Э. Р.) шли по коридору. Нас остановили душераздирающие вопли, доносившиеся из кабинета следователя Кедрова. Мы открыли дверь и увидели сидящего на стуле Нелидова, преподавателя химии Горьковского пединститута и внука царского посла во Франции. Кедров был в состоянии истерического бешенства. Он стал объяснять: Нелидов сознался, что хотел убить Сталина, а теперь вдруг отказался. „Вот, вот! – истерически выкрикивал Кедров. – Вот, смотрите, он написал...“ Кедров вел себя так, словно он был жертвой Нелидова, а не наоборот. В его глазах было фосфорическое свечение, искры безумия».