Песнь о Трое - Маккалоу Колин

Внезапно Терсит откашлялся, прочищая горло.

— Продолжай, мой господин, расскажи нам все до конца.

И я рассказал им все.

— Теперь вы понимаете, почему я считаю вас самыми ценными мужами в войске, — сказал я в конце своей речи. — В чем бы ни была ваша роль: передавать мне сведения или доставлять неприятности правителям Трои, она будет иметь значение в ходе событий. Мы наладим безопасную систему обмена сообщениями, выберем связных и места встреч между теми из вас, кто будет находиться в Трое более или менее постоянно, и теми, кто будет наносить туда только краткие визиты. Хотя эта работа и очень опасна, к тому времени, как вы начнете ходить на задания, у вас будет все необходимое для того, чтобы противостоять этой опасности.

Я широко улыбнулся.

— Кроме того, вам будет очень интересно.

И встал с кресла.

— Подумайте над этим, пока я не вернусь.

Мы с Диомедом удалились в небольшую смежную комнату, где и уселись, болтая и потягивая вино, пока по другую сторону занавеса то нарастал, то стихал гул голосов.

— Полагаю, — сказал Диомед, — мы с тобой тоже будем похаживать в Трою?

— Непременно. Чтобы управлять такими людьми, как они, необходимо показывать им, что мы готовы рисковать собой больше, чем требуем того от них. Мы — цари, и наши лица многим знакомы.

— Елене, — сказал он.

— Именно.

— Когда мы начнем свои вылазки?

— Сегодня ночью, — безмятежно ответил я. — Я нашел на северо-западном участке стены хороший водосток, достаточно большой, чтобы через него пролез человек. С внутренней стороны выход из него заметен меньше, чем из остальных, и он не охраняется. Мы переоденемся бедняками, походим по улицам, поболтаем с людьми и на следующую ночь выберемся тем же путем, каким вошли. Не волнуйся, мы будем в безопасности.

Он рассмеялся:

— В этом я не сомневаюсь, Одиссей.

— Пора выйти к остальным.

Представителем группы был избран Терсит; он стоял и ждал нас.

— Говори, двоюродный брат царя Диомеда.

— Мой господин, мы готовы тебе повиноваться. Из всех тех, кто остался здесь, когда ты вышел, только двое отказались от твоего предложения.

— Это не имеет значения.

Его глаза насмешливо блеснули: Терсит знал их судьбу.

— Жизнь, которую ты для нас приготовил, — продолжал он, — намного лучше, чем та, которую мы влачили в осадном лагере, маясь от безделья. Можешь на нас рассчитывать.

— Я потребую, чтобы каждый из вас дал мне в этом клятву.

— Мы дадим клятву, — флегматично заявил он, зная, что клятва эта будет настолько ужасна, что даже он не отважится ее нарушить.

После того как поклялся последний воин, я сообщил им, что они будут жить по десять человек, один из которых будет старшим — его выберу я, когда присмотрюсь к ним получше. Однако были двое, к которым я уже достаточно присмотрелся: Терсита с Синоном я назначил начальниками поселения лазутчиков.

Той же ночью мы довольно легко пробрались в Трою. Я шел первым, Диомед следовал вплотную за мной — его плечи заняли всю ширину водостока. Оказавшись внутри, мы проскользнули в уютный переулок и проспали там до утра, а когда проснулись, смешались с толпой. На большом рынке внутри Скейских ворот мы купили медовых лепешек, ячменного хлеба, две чашки овечьего молока и прислушались. Народ мало заботили ахейцы, вставшие лагерем на берегу Геллеспонта, вокруг царило радостное оживление. Люди с любовью посматривали на высившиеся вокруг бастионы и смеялись, представляя, как ахейское чудовище сидит, беспомощное, всего в нескольких лигах от них. Похоже, все как один были уверены, что Агамемнон отступится и уплывет прочь. Еды и денег у них было в избытке, Дардановы и Иденские ворота по-прежнему открыты, и движение идет через них, как обычно. Только сложная система часовых и стражников на самих стенах указывала на то, что город был готов закрыть Дардановы и Иденские ворота в тот же миг, как появится угроза.

Мы узнали, что город был снабжен многочисленными колодцами с пресной водой, а также амбарами и складами, в которых хранились непортящиеся запасы провизии.

Никто не готовился к сражению за пределами стен; воины, которые нам повстречались, слонялись без дела или распутничали, оставив оружие и доспехи дома. Агамемнона с его армией открыто высмеивали.

Вернувшись в лагерь, мы с Диомедом тут же принялись за работу в поселении лазутчиков и работали не покладая рук. Среди новобранцев были те, кто выказывал старательность и рвение, но были и такие, кто сник и расхаживал с мрачным лицом. Я перекинулся парой слов с Терситом и Синоном, и они согласились, что неприжившиеся должны исчезнуть. В конце концов из первоначальных трех сотен новобранцев у меня осталось двести пятьдесят четыре, и я считал, что мне повезло.