Падение титана, или Октябрьский конь - Маккалоу Колин

Кассий вернулся в Мегару, чтобы забрать своих леопардов и львов, но их и след простыл. Приходил Квинт Фуфий Кален и взял город для Цезаря. Жители Мегары открыли клетки и выпустили львов и леопардов, чтобы те растерзали захватчиков. Вместо этого звери накинулись на горожан! Фуфий Кален поймал животных, посадил в клетки и отправил их в Рим — для игр в честь триумфатора Цезаря! Кассий остался ни с чем.

Но в Мегаре он узнал кое-что интересное: Брут сдался Цезарю после Фарсала, был прощен и сейчас сидит во дворце губернатора в Тарсе, а сам Цезарь поехал искать Помпея. Кальвин и Сестий отправились в Малую Армению, чтобы сразиться с Фарнаком.

Таким образом, не зная, куда деваться, Гай Кассий поплыл в Тарс с намерением передать флот Бруту, своему шурину и ровеснику. (Четыре месяца разницы нечего и считать!) По крайней мере, Брут ему скажет, что правда, что вымысел, и он, поостыв, сможет решить, как поступить с остатком своей неудавшейся жизни.

Брут так обрадовался встрече с Кассием, что бросился его обнимать и целовать. Потом провел во дворец, предоставил удобные апартаменты.

— Я настаиваю, чтобы ты остался здесь, в Тарсе, — сказал Брут за обильным и вкусным обедом, — и подождал Цезаря.

— Он объявит меня вне закона, — мрачно сказал Кассий.

— Нет, нет, нет! Кассий, я даю слово, что его политика — милосердие! Твой случай похож на мой. Ты не воевал с ним после того, как он простил вас, и он не видел тебя, чтобы простить в первый раз! Вот увидишь, тебя с охотой простят! А после этого Цезарь займется твоей карьерой, словно ничего не было и в помине.

— Кроме одного, — пробормотал Кассий. — Сам я всегда буду помнить, что всем обязан ему. Его щедрости, его, скажем так, снисхождению. Какое право имеет Цезарь прощать меня после того, что было сказано или сделано? Он не царь, а я не его подданный. Перед законом мы оба равны.

Брут решился на откровенность.

— У Цезаря есть это право. Он — победитель в гражданской войне. Послушай, Кассий, это не первая гражданская война в Риме. Их было уже по меньшей мере восемь со времен Гая Гракха, и те, кто был на стороне победителя, никогда не страдали. Страдали побежденные. До сих пор. А теперь, при Цезаре, мы имеем победителя, который фактически хочет, чтобы прошлое поросло быльем, и как можно скорее. Впервые, Кассий, впервые! Что плохого в этом прощении? Если тебе не нравится слово, замени его на другое. Прощение или, скажем, забвение — не все ли равно? Он не заставит тебя преклонять колени и не допустит, чтобы ты ощутил, будто к тебе относятся как к какому-то насекомому! Он был очень добр со мной, я совсем не почувствовал, что меня в чем-то винят. Он искренне радовался, что может оказать мне услугу, незначительную по его мнению. Он и вправду так считает, Кассий, поверь! Словно пребывание в войске Помпея даже в какой-то степени заслуга, раз человек делал то, что считал своим долгом. Манеры Цезаря столь безупречны, что ему нет нужды как-либо возвеличивать себя в чужих глазах.

— Ну если ты так говоришь… — пробормотал, опустив голову, Кассий.

— Хотя моя приверженность конституции не давала мне встать на сторону Цезаря, — продолжал Брут, всегда плевавший на конституцию во всех ее видах, — истина в том, что Помпей Магн намного больший дикарь. Я был в его лагере, я видел, что там происходит. Он позволял Лабиену творить такое… такое… о чем я даже говорить не могу! И если взять прошлое, у меня нет сомнений, что Цезарь никогда не допустил бы, чтобы моего отца убили без суда. А Помпей допустил. Что бы ты ни думал о Цезаре, он римлянин до мозга костей.

— Я тоже! — огрызнулся Кассий.

— А я разве нет? — спросил Брут.

— Но… ты действительно так в нем уверен?

— Абсолютно, безоговорочно.

Затем они поговорили о других новостях. Ничего определенного, только слухи да сплетни. Цицерон вроде бы возвратился в Италию, Гней Помпей направляется на Сицилию. И никаких писем от Сервилии, или Порции, или Филиппа. Рим вообще замолчал.

Наконец Кассий успокоился настолько, что Брут счел возможным поговорить о насущных делах.

— Кстати, ты можешь быть здесь полезным. Мне приказано набирать еще рекрутов и обучать их. Набрать-то я их наберу, но обучить не сумею. Ты привел Цезарю флот и транспорты, за что он будет тебе благодарен и без того, но у тебя есть возможность упрочить свое положение, взявшись за превращение новобранцев в солдат. В конце концов, это ведь нужно не для гражданской войны, а для схваток с Фарнаком. Кальвин отступил в Пергам, Фарнак мог бы добить его там, но он сейчас слишком занят опустошением Понта. Так что чем больше солдат мы обучим, тем лучше. Противники — чужеземцы.