Алое и зеленое - Мердок Айрис

В понедельник утром Кристофер заметил, что настроение у его дочери резко изменилось. Она уже не плакала, казалась возбужденной, испуганной, но непреклонной. Когда он спросил ее, что еще случилось, она сказала, что рано утром видела садовника и уверена, что что-то готовится. В ответ на дальнейшие расспросы она объяснила, что застала садовника в форме Гражданской Армии, когда он в страшной спешке рылся в сарае, и то, что он там нашел, было похоже на ящик с патронами. Он что-то промямлил насчет «маневров» и убежал, но то, как он бежал, его волнение, его замешательство при виде Франсис — все это навело ее на мысль, что какие-то важные события все же произойдут. А уж раз Франсис вбила это себе в голову, ясно, что теперь она все время будет об этом думать.

Кристофер стал ее разубеждать, а потом и сам заразился ее тревогой. С некоторым раздражением он усмотрел в ее состоянии свидетельство того, что ее все еще заботит судьба этого злосчастного Эндрю — ведь если ее догадка верна, он может оказаться на передовой раньше, чем рассчитывал. Но пусть это мелодрама, здесь по крайней мере есть о чем подумать, а допуская хотя бы на минуту мысль, что после всех разговоров и после того, как все кончилось ничем, какие-то насильственные действия все же будут предприняты, Кристофер волновался по многим причинам. И, дав себе тоже разволноваться, он с готовностью согласился, когда Франсис предложила съездить в Дублин, на Блессингтон-стрит, — может быть, удастся что-нибудь узнать у Барни. Это было лучше, чем сидеть сложа руки, и это хотя бы не было связано с Милли.

Блессингтон-стрит была, как всегда, пустынна, только кое-где чесались собаки да стоял фургон прачечной Кьоу, а лошадь забрела на тротуар, чтобы дотянуться до веток бузины, росшей в подвальном дворике. Едва они выбрались из толпы, как их охватил особенный, скорбный покой Дублина: бледное небо, нависшее низко даже сейчас, когда на нем ни облачка, пыльные улицы-ущелья, бесконечные темные фасады, ноздреватые от грязи, поглощающие свет и звук. Полуголый ребенок не спеша выполз из темной дыры подъезда. Фургон Кьоу проехал несколько ярдов и опять остановился. Нет, в этом тихом городе ничего не может случиться.

Свернув на Блессингтон-стрит, Франсис еще ускорила шаг, полы ее пальто так и разлетались, Кристофер с трудом за ней поспевал. Он хотел предупредить ее, что не надо пугать Кэтлин, но она уже дошла до подъезда, уже позвонила. Звонок резко задребезжал внутри, в темной прихожей, и они подождали, пока он отдребезжал и затих. Франсис позвонила еще раз. Потом попробовала дверь днем ее обычно не запирали. Дверь была заперта. Кристофер, которому не хотелось встречаться с Патом и которого по дороге в гору уже одолели сомнения, заговорил было о том, чтобы пойти куда-нибудь выпить чашку кофе, а позже Франсис могла бы зайти опять, но тут у Франсис, заглядывавшей в щель почтового ящика, вырвалось испуганное восклицание.

— Что там, Франсис?

— Не знаю. Что-то странное. Как будто в кухне кто-то лежит на полу. Вон, посмотри!

Кристофер нагнулся и приник к щели. Он вдохнул запах темной прихожей, а дальше увидел полуоткрытую дверь в кухню и освещенный солнцем кусок кухонного пола. Сейчас же за дверью лежало что-то похожее на ногу или, во всяком случае, на сапог. Остальную часть человека, если это был человек, скрывала дверь. Кристоферу стало жутко. Нога, вытянутая на кухонном полу, безответно трезвонящий звонок — что это может означать? На смену прежним опасениям пришел страх не менее смутный, но более осмысленный.

— Дай я еще посмотрю. — Франсис глянула, потом выпрямилась, лицо у нее было испуганное. — Ты думаешь, там произошло… несчастье?

— Может быть, это просто сапог?

— Нет, это нога. Ее и выше сапога видно.

Поддавшись волнению дочери, Кристофер оттолкнул ее от щели. Теперь, вглядевшись внимательнее, он усмотрел в предмете, лежащем на полу, сходство с сапогом и ногой офицера английской кавалерии.

Кристофер закричал в щель:

— Эй, кто там есть! Барни, Кэтлин, Пат! Эй! — Он дернул звонок с такой силой, что тот коротко тявкнул и умолк. Даже отзвук потонул в тишине дома.

К щели снова приникла Франсис. И вдруг воскликнула:

— Исчезла!

— Что?

— Нога. Ее больше нет.

Кристофер тоже посмотрел. Предмет, похожий на сапог, словно испарился. Может, им это привиделось? Они молча уставились друг на друга.

— Я должен проникнуть в дом, — сказал Кристофер. — Там сзади есть проулок. Ты подожди меня здесь.