Воспоминания необразумившегося молодого человека - Бегбедер Фредерик

Хуже всего, что я не удрал, а отлично разыграл роль безобразно-загнивающе-мерзкого-толстосума. На этом поприще мне нет равных. Чем меньше я представляю собой кого-то, тем больше им кажусь; чем меньше придерживаюсь какого-нибудь мнения, тем более яро его отстаиваю. Недаром же я учился на факультете политологии.

После ужина мне пришлось выслушивать наставления старших. Как? Я не читал основополагающих книг: «О тщете всего», «Содомское искушение», «Двенадцатый с полони ной градус письма», «Кнут и современность»? Как? Меня не интересует политика, я ничего не знаю о войне в Ливане, у меня не было желания зарезать собственных родителей, я никогда не пробовал опиум, у меня не было гомосексуального опыта, меня не трогает творчество Мишеля Турнье, я не принимаю транквилизаторов, ношу галстуки и даже не принадлежу к ультраправой партии! Все широко зевали –даже декольтированное платье Анны; мне удалось мельком увидеть одну из ее грудей; все-таки не зря пришел.

В ту ночь я в последний раз занимался любовью с Викторией. Это был оральный секс вдогонку. По мне лучше быть пошляком, лишь бы избежать прямолинейности. Не только круги могут быть порочными.

Наконец неизбежный момент настал: Виктория оставила мне в прихожей записку. «Давай поужинаем сегодня вдвоем „У Фожерона“. Мне нужно с тобой поговорить». Это был добрый знак: у Анри Фожерона подавали отличное утиное филе. Пойду: лучше жрать утку, чем подложить кому-то свинью, не придя на свидание.

Анна позвонила мне в тот же вечер, чтобы спросить, не слишком ли я скучал на ужине у ее отца. Что доказывает ее проницательность. Во всяком случае, она оказалась лучшим психологом, чем я, который считал, что все пропало безвозвратно. Счастье никогда не приходит одно.

Между Викторией и мной все было кончено,– я понял это, как только вошел в ресторан «У Фожерона». Она, как обычно, опаздывала ровно на двенадцать минут. Так что у меня было время попробовать тамошний горький виски. Он был что надо: определенно больше виски, чем горечи. Как отличить хороший ресторан? Бокалы для вина в хорошем ресторане больше, чем стаканы для воды.

В зависимости от того, какими духами пользуются девушки, их можно разделить на несколько категорий. Есть девушки, которые напоминают вам другую девушку. Есть такие, которые отравляют воздух: их запах, как брехастая собачонка, бежит впереди. А еще бывают духи, которые напоминают площадь в какой-нибудь провансальской деревушке и тарелки моцареллы с помидорами в тех краях, где едят только моцареллу. Надо ли говорить о том, что Виктория больше не входила в третью категорию?

В продолжение ужина моя уверенность только укреплялась: наша любовь саморастворилась, как таблетка алка-зсльтцера в стакане воды из-под крана. С тем же спасительным эффектом.

– Марк, я хочу тебе сказать одну не очень приятную вещь… – пошла на приступ Виктория.

– А где перец и соль?

– …Мне кажется, такая жизнь ни к чему хорошему нас не приведет…

– Хрум, мням, чавк (филе утки было с гарниром из кабачков под сыром, обжаренных в сухарях).

– …с уважением отношусь к тому, что мы пережили вместе…

– Гарсон, еще бутылку того же вина, пожалуйста!

– …никогда не знаешь, что у тебя в голове…

– Буль-буль-буль («О-Брион» 1975 года, «утраченное вино» Мацнева).

Зачем удирать бегом, надо уходить пешком. Медленно-медленно я поднялся из-за стола, провел рукой по волосам, допил свой бокал, вылил остатки вина на голову собачке, принадлежавшей даме за соседним столиком, сказал Виктории, что мне надо позвонить и что я сейчас вернусь,– ложь, о которой я ни разу не пожалел, так как это избавило меня от необходимости платить по счету.

Две самые ужасные фразы в мире, это: «Мне надо с тобой поговорить» и «Надеюсь, мы останемся друзьями». Самое смешное, они всегда приводят к противоположному результату, ломая и беседу, и дружбу.

Не хочу разыгрывать из себя крутого, как вареное яйцо, но в итоге, мне думается, я достаточно легко воспринял тогда свое новое холостяцкое положение, которое было в большой степени заранее подготовлено и отчасти спровоцировано. Ладно, возможно, я и опрокинул ударом ноги пару мусорников,– так, для порядка. Виктория меня и вправду выкинула, как старый носок (или носовой платок, или презерватив, или использованный тампон-на ваш выбор). Подобную ситуацию встретишь только в плохом романе. Так что примите во внимание, чего мне стоит писать об этом.

И тут судьба притормозила передо мной, взвизгнув протекторами. То ли Анна меня услышала, то ли она уже читала эту книгу раньше? Во всяком случае, она соблаговолила пригласить меня прокатиться на своем мотороллере. В этом сексапильном деловом костюмчике и с плейером на ушах она могла бы сойти за деловую женщину, но деловые женщины не слушают Иоганна-Себастьяна Баха, пролетая перекрестки, не глядя на светофоры (даже на зеленый). Я быстренько пожалел, что не отклонил ее любезное приглашение. Она мчалась как полоумная. Я ей об этом сказал.