Тяжело в учении, легко в бою - Уэлш Ирвин

Так и вышло. Не зря говорят, что разлука смягчает сердце. Давешняя ссора забыта, сегодня Синти снова ластится ко мне как кошечка и донимает вопросами про сраный Уолтон.

– Местечко что надо, – отвечаю я. – Где бы я ни был, во мне всегда остается частица Уолтона. А как насчет тебя?

– Я из Фавершэма, ты же знаешь…

– Я имею в виду, как насчет частицы Уолтона в тебе?

*Известные лондонские гангстеры 1950-1960-х гг. – Примеч. пер.

Она игриво хихикает, оглядывается, не смотрит ли кто, и шепчет:

– В полночь, у тебя?

– Горю желанием, – произношу я самым многообещающим тоном.

Синти не заставляет себя долго ждать: едва вытурив посетителей и повесив замок, я слышу знакомый стук в заднюю дверь. И вот мы уже в спальне, срываем друг с друга одежду как парочка подростков. Пышные телеса Синти заполняют все вокруг, мы сливаемся в потный ком, и она взрывается, как заправская бомба с часовым механизмом. Чесать-молотить!

На следующий день проклятые дожди немного поутихли, но голова после вчерашнего гудит вовсю. Синти не осталась – набрехала своему старику, что играет в карты с подружками, вот и смылась ни свет ни заря. Я тоже не стал слишком долго валяться. Прогулялся по городку, закупил хорошей рыбы прямо с лодки, а потом взял да и позвонил своей бывшей в Уолтон-на-Темзе. Не успел я двух слов сказать, как эта сонная корова заявляет, неплохо, мол, чтобы Эмили провела у меня часть школьных каникул. Иными словами, «мне надо потрахаться, и я не хочу, чтобы дочка путалась под ногами».

Финтит, грязная старая карга!

Все настроение испоганила, ей-богу. Но не стоит падать духом, главное, спокойствие и порядок. Сажусь в машину и качу на ту сторону, к фрицам, сначала по прибрежному шоссе номер один, потом в объезд этой паршивой помойки – Пуэрто-дель-Росарио. Как только сворачиваешь на шоссе номер двадцать и берешь на юг, к Гран-Тарахалу, попадаешь в совсем другой мир. Эта часть острова гораздо красивее, и здесь в основном обосновалась немчура. Едешь и думаешь: кто, черт побери, войну выиграл? Паркуюсь возле любимого ресторанчика, захожу внутрь… Дохлый номер. Знакомой официанточки нигде не видно – наверное, сегодня не работает. Ладно, переживем, зато есть камбала на гриле.

Хороший обед прибавляет мне сил, и я возвращаюсь в паб. Мой партнер уже на месте, вскоре появляется и Синти.

– Как у тебя с Марси? – спрашиваю Роджа тихонько.

– Да нет у меня ничего с Марси! – раздраженно фыркает он.

Вот придурок, и чего злится? Можно подумать, это для кого-нибудь тайна.

У бара трется парочка сомнительных типов. Здоровый громила, стриженный ежиком, в зеркальных очках, и пронырливого вида коротышка с бегающими глазками и сальными волосами, зачесанными назад. Этот расфуфырен как педрила: в ушах серьги, золотые цепи на шее, браслеты на запястьях, пальцы все в перстнях. Однако меня больше заинтересовал их разговор. Вообще-то я не люблю совать нос в чужие дела, но когда стоишь за шторкой в конце стойки и типа проверяешь счета, слышно почти каждое слово, а эти козлищи думают, что я в задней комнате. Стою я так, значит, пролистываю амбарную книгу, а сам уши навострил.

– …Ей кое с кем придется порвать, чтобы пролезть наверх.

Не буду называть имен, но у девки все шансы стать звездой; жаль, если не сложится из-за лишних слухов… – Похоже, это говорит золоченый коротышка с лицом хорька.

– Ты про Грэма, что ли? – Стриженый здоровяк хрипит, как злодей из телесериала.

У его собеседника голос тонкий, гнусавый и насквозь фальшивый.

– Я же сказал, без имен, хотя шапка впору…

– Короче, спаси ее от самой себя, Трев.

– Вот потому я с ней и поужинаю, за бутылочкой винца поговорим серьезно…

– Серьезно?..

– О ее будущем. Не хочу, чтобы она его просрала. Ей нужна дисциплина, твердая рука. Иначе пиши пропало.

– Лишняя доброта вредит.

– Именно, Крис, в самую точку. Так что если Грэм исчезнет, это сильно облегчит мне работу.

Громила долго молчит.

– Исчезнет… Не просекаю: исчезнет из ее жизни или исчезнет насовсем?

– Все равно, – отвечает коротышка, тихо и едва разборчиво.

– Она ж расстроится, Трев.

– На время, Крис, на время. Поплачется в подставленное крепкое плечо и быстро придет в себя…

Тут подскакивает Синти и что-то вопит, откидывая занавеску. Тупая корова! Отморозки дружно поворачиваются и застывают, видя меня за стойкой. В их угрожающих взглядах ясно читается: «Что ты слышал?». Я старательно пролистываю книгу, но щеки предательски горят.