Тяжело в учении, легко в бою - Уэлш Ирвин

По ночам, на съемной квартире в Санта-Монике, когда я не вспоминал о Пен, а вспоминал я о ней почти все время, я думал об Иоланде и ее неутолимом голоде. Она так стремилась к общению и все же влачила отшельническое существование, замыкалась в своем одиночестве. А теперь, когда кто-то вошел в ее,жизнь, она вылила на этого человека все обуревавшее ее отчаяние.

В голову мне все чаще приходили мысли о «Шумихе», в особенности о Джулии. Она казалась антиподом Иоланды. В том-то и беда: Джулии ни от кого ничего не было нужно, но несмотря на это, общения в ее жизни хоть отбавляй. Как-то вечером, разглядывая с балкона Тихий океан, который был всего в нескольких кварталах, но мне казалось, будто до него добрых двадцать миль, я подумал: а что, если бы Джулия была уже увядшей, нервной старухой, если бы она не умела держать себя в руках…

В порыве вдохновения я встал, подошел к кухонному столу и застучал по клавишам ноутбука, создавая последнюю редакцию. Я уселся, и пальцы заработали, как бешеные – я только диву давался. В писательстве я всегда был тружеником, честным работягой. Теперь я пылал и лучился, я погрузился в собственное подсознание, и страницы рождались одна за другой. Дрожа от адреналина и огромного количества крепкого черного кофе, я выдал новую редакцию всего за три вечера.

Не кривя душой, скажу, что я дрожал от предвкушения, когда привез диск в местное отделение «Кинкос» и распечатал сценарий. Перечитал – и глазам не поверил, настолько этабыло классно. Я постарался успокоиться, потому что прекрасно знал, что авторы склонны к самообману. Я понимал, стоит отложить работу на пару недель и перечитать, когда взгляд будет уже не таким замыленным. Но почему-то делать этого не стал, просто перечитал лишний раз и остался при своем, а текст тут же отослал Марте.

Наутро агент перезвонила мне и заговорила сбивчиво и торопливо. Я горел от нетерпения, но вскоре пришлось спуститься с небес на землю.

– Прости, милый. Рада, что ты сделал еще одну редакцию «Шумихи», рада, что ты мне ее отправил, но я еще не проверяла почту. Просто у меня для тебя хорошие новости.

И она выложила, что мне предлагают снимать клип, пробы на который раньше я не прошел. Предложение от представителя клевой популярной британской команды – «Королевские рептилии», они будущей весной приедут в Америку в рамках турне. Парень, которого они присмотрели, попал в аварию и вроде как выбыл. Деньги, кстати, неплохие обещают. Конечно, не так много, как за рекламу тачки, но тоже неплохо, да и в резюме мне такая работка не повредит, чтобы под грифом «сексплуатация» не проходила. Вероятно, заказ я получил только потому, что на тот момент находился в Лос-Анджелесе. Дела определенно шли на лад, но мои мысли были заняты совсем другим.

– Марта, ты глянешь новую редакцию?

– Обещаю сейчас же ее прочитать, если ты мне пообещаешь взбодриться и отпраздновать успех. Идет?

– Идет.

Слово я сдержал. Я пригласил двух друзей из Лос-Анджелеса – Бретта и Эвана – выпить в «Шато-Мармон». Совсем как в старые добрые времена, разве что теперь я был трезвенником. Ну и разношерстная у нас подобралась компания. Специалист по порносъемкам, мечтающий стать писателем и режиссером в стиле арт-хаус. Обычный лос-анджелесский парень, который жаждет заделаться актером, а работает барменом. И музыкант, который колесит по низкопробным забегаловкам, совсем как Пен, но надеется писать саундтреки к фильмам, притом такие, чтобы Манчини от зависти обоссался. Наша жизнь была полна ежедневных забот, а мы все воображали, как снимем собственные фильмы, рассматривали и отвергали кандидатуры всех, кто попадался нам на глаза: Киану, Кирстен, Вэл, Боб, Колин. Когда Бретт и Эван хорошенько набрались, я особенно остро почувствовал, что я тут – единственный идиот, который посасывает минералку. Мои друзья унеслись на другую планету, и я ощущал, как их недовольство вспенивает тихую поверхность вечера. Они с неприкрытой враждебностью принялись поносить чужой успех, а я весь вечер скучал и рта не раскрывал. Поэтому почувствовал благословенное облегчение, когда пришло время ссать в огонь и прекращать разборки. Я отвез приятелей по домам – в Вествуд и в Венис-Бич. В ушах звенели пьяные мечты и крушения надежд. Похоже, в жизни этих двоих мне отведена роль неизменного водителя. Иначе говоря, мне в их жизни не досталось вообще никакой роли.

На следующее утро перезвонила Марта. Богом клянусь, мы за последнюю неделю общались больше, чем за все пять лет совместной работы. Но когда она заговорила, я усомнился, кто из нас охвачен большим благоговением.