Амстердам - Макьюэн Иэн

– Я хочу знать: мы даем о детском доме в Уэльсе? Вернон сказал:

– Я видел список гостей. Много важных шишек. Суды нас разорят, если что-то будет не так.

На лице Леттис выразилось облегчение, и она перешла к организованному ею журналистскому расследованию медицинского скандала в Голландии.

– По-видимому, есть врачи, пользующиеся законами об эвтаназии для…

Вернон перебил ее:

– Сиамских близнецов надо будет дать в пятницу. Послышались стоны. Но кто возразит первым? Леттис:

– У нас даже нет фото.

– Так пошлите кого-нибудь в Миддлсбро сегодня же. – Наступило угрюмое молчание, и Вернон продолжал: – Слушайте, они работают в местном санитарном управлении, в отделе перспективного планирования. Мечта редактора.

Редактор внутренних новостей Джереми Болл сказал:

– Мы договорились на прошлой неделе, и все было в порядке. А вчера он звонит. То есть другая половина. Другая голова. Разговаривать не хочет. Фотографироваться не хочет.

– О Господи! – воскликнул Вернон. – Неужели не ясно? Как раз то, что надо. Они рассорились. Ведь первым делом каждому хочется знать: как они улаживают споры?

Леттис смотрела хмуро.

– Кажется, есть следы укусов, – сказала она. – На обоих лицах.

– Великолепно! – закричал Вернон. – До них еще никто не добрался. В пятницу, пожалуйста. Третья полоса. Продолжим. Леттис. Шахматное приложение на восьмой странице. Честно говоря, не убежден.

2

Прошло еще три часа, прежде чем Вернон снова остался наедине с собой. Он был в туалете; глядя в зеркало, мыл руки. Отражение было на месте, но не вполне убеждало. Ощущение – или неощутимость – по-прежнему справа, как тугая шапка. Проводя пальцем по черепу, он мог определить границу, разделительную линию, где ощущение в левой части головы сменялось не то чтобы своей противоположностью, но своей тенью – или своим призраком.

Пока он держал руки под сушилкой, вошел Фрэнк Диббен. Вернон понял, что молодой человек явился сюда поговорить, ибо по опыту всей жизни знал, что мужчине-журналисту нелегко и нежелательно мочиться при главном редакторе.

– Послушайте, Вернон, – сказал Фрэнк, став перед писсуаром. – Прошу извинить за утреннее. Вы совершенно правы в отношении Гармони. Моя оплошность.

Чтобы не оглядываться и не наблюдать за отправлениями заместителя международного редактора, Вернон еще раз включил горячий воздух. Диббен в самом деле облегчался обильно, даже оглушительно. Да, если Вернон кого и уволит, то Фрэнка, который энергично между тем отряхивался, чуть дольше, чем следовало, и продолжал свою апологию.

– Да, вы были совершенно правы – не надо уделять ему слишком много места.

Голодный блеск у Кассия в глазах,^[14] подумал Вернон. Возглавит свой отдел, потом захочет на мое место.

Диббен подошел к умывальнику. Вернон тронул его за плечо – прощая.

– Ничего, Фрэнк. Предпочитаю выслушать противоположное мнение на совещании. В этом весь смысл.

– Очень мило с вашей стороны, Вернон. Не подумайте, пожалуйста, что я собирался миндальничать с Гармони.

Этот фестиваль обращений друг к другу по имени знаменовал конец беседы. С коротким ободряющим смешком Вернон вышел в коридор. Прямо за дверью его дожидалась Джин с пачкой писем на подпись. За ней стоял Джереми Болл, за ним – Тони Монтано, директор-распорядитель. Кого-то еще, подошедшего к очереди сзади, Вернон не разглядел. Главный редактор двинулся к кабинету, на ходу подписывая письма, а Джин перечисляла ему встречи, назначенные на эту неделю. Все двигались вместе с ним. Болл говорил:

– С этим фото из Миддлсбро. Я не хотел бы таких же неприятностей, как с Олимпиадой инвалидов. Я думаю, нужно фото без затей…

– Мне нужен будоражащий снимок, Джереми. Джин, я не могу встретиться с обоими в одну неделю. Это будет плохо выглядеть. Скажите ему – в четверг.

– Мне виделось строгое, в викторианском духе. Портрет с достоинством.

– Он улетает в Анголу. Предполагалось, что поедет в Хитроу прямо после встречи с вами.

– Мистер Холлидей?

– Мне не нужны портреты с достоинством, даже в некрологах. Пусть покажут нам, откуда у них укусы на лицах. Ладно, встречусь с ним перед отлетом. Тони, вы насчет стоянки?

– Боюсь, что видел черновик его заявления об уходе.

– Неужели нельзя найти место для одной машины?

– Мы все испробовали. Заведующий хозяйством предлагает продать свое за три тысячи фунтов.