Ребенок, который был вещью. Изувеченное детство - Пельцер Дэйв

Но я не спешу от него прятаться. Я сижу на старом бревне, лежащем посреди пустынного пляжа. Мне нравится наблюдать за набегающими на берег темно-зелеными волнами; они закручиваются, перед тем как превратиться в облако соленых брызг, часть которых оседает у меня на очках.

Несмотря на промозглый холод, мне тепло. Я больше не боюсь остаться один, и мне нравится проводить время наедине с собой.

Сверху доносятся крики чаек; несколько черно-белых птиц бродит по пляжу в поисках чего-нибудь съестного. Внезапно одна из чаек отбивается от стаи; видно, что она едва держится в воздухе, хоть и машет крыльями изо всех сил. И вот она падает вниз и неловко скачет по песку, оберегая покалеченную лапу. Через несколько секунд чайка обнаруживает кусок пищи — и стая возвращается в мгновение ока. Другие птицы нападают на свою увечную товарку в попытках отобрать добычу. Но хромая чайка не сдается и яростно отгоняет нападающих ударами клюва. Наконец битва подходит к концу: стая улетает в поисках более легкой добычи.

Оставшаяся на песке чайка пронзительно кричит ей вслед, словно еще раз утверждая свою победу, а потом поворачивается ко мне и снова кричит, но на этот раз в ее голосе явно слышится предостережение. Я наблюдаю за чайкой и думаю о том, что произошедшее только что на пляже очень напоминает мою жизнь в семьях опекунов. Тогда мне больше всего на свете хотелось, чтобы меня приняли. А еще я мечтал найти ответы на вопросы своего прошлого. Но чем взрослее я становился, тем яснее понимал, что должен идти своим путем. Я также смирился с тем, что вряд ли найду ответы на все волнующие меня вопросы. Но они нашлись сами — после того, как я вступил в военно-воздушные силы США и исполнил свою главную мечту о полетах. Этот поступок определил всю мою дальнейшую жизнь. Круг замкнулся. И я наконец-то нашел в себе силы встретиться с мамой и напрямую спросить ее: «Почему?»

Мамин секрет заставил меня еще больше ценить собственную жизнь.

Пронзительные крики чаек врываются в мои мысли. У меня руки дрожат, но уже не от холода. Я вытираю мокрые от слез щеки. Я плачу не о себе, но о маме. Плачу так сильно, что меня всего трясет. И не могу остановиться. Плачу о матери и об отце, которого потерял из-за страшного семейного секрета. Обычно я все это держу в себе и поэтому часто начинаю сомневаться, действительно ли я что-то значу для других людей и заслуживаю ли их внимания и одобрения.

А теперь плачу, потому что хочу отпустить.

Закрываю глаза и начинаю молиться. Я прошу у Бога мудрости, чтобы стать лучше, сильнее. Потом поднимаюсь и смотрю на раскинувшийся передо мной океан. Мне стало гораздо легче, я словно очистился от всего, что мешало жить. Пришло время двигаться вперед.

Поездка на машине с опущенными стеклами под джазовую мелодию Пата Метени помогла мне окончательно прийти в себя. Я останавливаю машину перед виллой Рио в Монте-Рио; это место уже давно стало моим вторым домом. Владельцы, Рик и Дон, суетятся, готовясь к приходу гостей. Безмятежная красота виллы Рио покорила меня с первого взгляда и до сих пор заставляет сердце биться чаще. Уже много лет я и мой сын Стивен для Рика и Дона являемся частью семьи, и для меня это очень много значит.

Мы со Стивеном устраиваем шутливую потасовку, и, когда мне наконец удается повалить его на пол, сын обнимает меня за шею и спрашивает: «У тебя все в порядке?» Он еще совсем ребенок, но понимает гораздо больше, чем другие дети в его возрасте. Иногда меня поражает то, с какой точностью он угадывает мои чувства. Стивен не только мой сын, но и самый близкий друг.

Остаток дня мы возимся с конструктором и играем в «Монополию». Я уже давно понял, что многолетняя служба в армии и навыки военной стратегии не помогут, если против тебя выступает беспощадный семилетний мальчуган, завладевший двумя секторами и установивший там отели. (Я до сих пор должен Стивену часть ренты!)

Проиграв еще несколько раз, я веду Стивена на берег Рашн-Ривер. Густой запах горящего дерева смешивается со сладким ароматом секвой. Зеленая гладь реки становится прозрачной, и только едва слышный плеск волн говорит о том, что Рашн-Ривер по-прежнему здесь. Солнце медленно опускается за холм, золотя последними отблесками старую ель на противоположном берегу. На берег начинает наползать пелена тумана. Не говоря ни слова, мы со Стивеном беремся за руки. Я чувствую, как к горлу подкатывает комок.