Ребенок, который был вещью. Изувеченное детство - Пельцер Дэйв

Когда пробило девять, Лилиан вылетела из кухни.

— Дэвид, ты все еще здесь? — ахнула она.

Я молча кивнул.

— Подожди, я посмотрю в ежедневнике… Я точно помню, что твой отец обещал приехать в семь. Вот, здесь так и написано!

— Я знаю, миссис Катанзе, — ответил я, стараясь не выдать своего разочарования. — Он может приехать в любую…

И тут я услышал долгожданное громыхание старого «фольксвагена».

— Вот видите! — закричал я, указывая пальцем на улицу. Потом подбежал к Лилиан, схватил ее за руку и подтащил к окну, чтобы показать, как папа паркуется у подъездной дорожки. — Я же говорил!

Машина действительно на секунду затормозила возле дома Лилиан, но только для того, чтобы переключиться на следующую передачу и поехать дальше. Я выпустил руку миссис Катанзе. Она посмотрела на меня так, будто хотела сказать что-то ободряющее, но не могла подобрать слова.

Внутри все сжалось. К горлу подкатил тяжелый ком, мешающий дышать.

— Не надо, — прошептал я через силу. — Не говорите, что он не приедет. Папа приедет. Я точно знаю. Вот увидите. Папа любит меня! — Я сорвался на крик. — И когда-нибудь он заберет меня, и мы будем жить вместе. И будем счастливы! Я знаю, что она меня не любит, но папа любит, правда! Это ей нужен психиатр, а не мне. Это она больная…

Я все говорил и говорил, хотя в груди уже не осталось воздуха, а вдохнуть мешал все тот же проклятый комок. Кто-то положил мне руку на плечо. Ничего не соображая, я вывернулся и ударил человека, пытавшегося меня успокоить. В последнюю секунду я понял, что именно делаю, но остановиться уже не смог. Так получилось, что я ударил Руди в плечо.

Я поднял на него свое заплаканное лицо. Руди никогда прежде не видел, чтобы я так себя вел. Я хотел попросить прощения, но что-то мешало. Я… я устал все время чувствовать себя виноватым: за то, что не понимаю, что мне говорят; за то, что Ларри-младший надо мной издевается; за то, что проехал на велосипеде мимо родного дома; за то, что просто хотел услышать мамин голос. Ведь буквально недавно я сам себя пытался убедить, что это я ошибся и перепутал, во сколько должен приехать папа!

Я же все это время знал, что он не приедет. Наверное, зашел в какой-нибудь бар и забыл, что договаривался с миссис Катанзе. А может, никогда и не собирался. Во всяком случае, пока я был у Лилиан, он ни разу не приехал. Хотя обещал. И я постоянно говорил себе, что на этот раз все будет по-другому, что папа приедет и мы пойдем гулять в парк. Или просто посидим в гостиной.

Я никак не мог принять то, что творится в моей жизни. «Господи, как же я допустил, чтобы это случилось?» — спрашивал я себя снова и снова. Стоя у окна в гостиной и напряженно следя за проезжающими машинами в тщетных попытках высмотреть знакомый коричневый «фольксваген», я заранее знал, что проведу этот день, спрятавшись под одеялом: там тепло, безопасно, и никто не видит, как я плачу.

А в тот раз я беспомощно переводил взгляд с Лилиан на Руди и обратно. Я хотел сказать им обоим, что мне очень жаль, что я виноват, и прошу прощения. Но вместо этого развернулся и пошел в свою комнату. Прежде чем я успел закрыть дверь, до меня донесся шепот мистера Катанзе: «Мне кажется, у нас серьезная проблема».

Глава 6

Бунтарь

За несколько недель до того, как пойти в шестой класс, я начал постепенно отключать эмоции. К тому времени у меня уже не осталось сил что-то чувствовать. Моя новая жизнь напоминала качели: вжуух! — и я на солнечной стороне, где мне разрешают играть с другими детьми, кататься на велосипеде и есть столько, сколько хочется; вжууух! — и я попадаю в тень, где надо мной издеваются старшие ребята, а сам я, подобно преданной собаке, день за днем жду, когда же приедет папа. Я прекрасно осознавал, что внутри меня происходят перемены, все словно замерзает, но я не пытался с этим бороться. Напротив, я сказал себе: если я хочу выжить, мне придется стать очень сильным, и тогда никто больше не посмеет меня обидеть.

Иногда, вместо того чтобы кататься на велосипеде по парку, я отправлялся в местную бакалею, набивал карманы сладостями и уходил, не заплатив ни цента. Если честно, мне не нужны были все эти конфеты, я бы просто не смог их есть в таком количестве. Я крал только для того, чтобы убедиться, что не попадусь. Я чувствовал, как внутри все сжимается, когда я просчитываю следующий шаг; мне нравилось покалывание в позвоночнике, которое возникало, когда удавалось выскользнуть незамеченным. Иногда я воровал в одном и том же магазине по несколько раз в день. После этого я не бежал домой, чтобы спрятать добычу под кроватью, а либо раздавал ее детям в парке, либо складывал аккуратной кучкой возле входа в бакалею.