Последний секрет - Вербер Бернар

– Он получал угрозы, я знаю. Хорошо, что вы расследуете его смерть.

Лукреция все еще не желает отказываться от своей теории.

– Возможно ли загипнотизировать на замедленное действие?

Паскаль Феншэ удрученно качает головой.

– Я знаю гипноз. Чтобы попасть под влияние, надо на время отказаться от своей воли и позволить кому-то решать за вас. На Самми невозможно было повлиять. Он ни от кого не зависел. Он стремился уменьшить страдания своих больных. Светский святой.

– Этот ваш «светский святой», по официальной версии, умер от удовольствия в объятиях топ-модели… – замечает Лукреция.

Паскаль Феншэ пожимает плечами.

– Вы знаете кого-нибудь, кто бы отказал ему? Его внешность стоила всех сеансов гипноза.

– Один мой друг утверждает, что воля мужчины состоит в том, чтобы найти женщину, которая будет решать за него, – говорит Лукреция.

Узнав свои слова, Исидор слегка краснеет.

– Может быть, – допускает Паскаль Феншэ.

– Думаете, она могла его убить? – спрашивает журналист.

– Я точно не знаю, кто его убил, но я бы сказал, что, в общем, это его храбрость. Самми в одиночку боролся со всеми архаизмами. То, что он предлагал, заставляло полностью изменить взгляд на ум, сумасшествие и сознание. В своей речи после шахматной победы он упоминает Одиссея, но Самми и сам был таким же искателем приключений. А, как известно, настоящие первопроходцы принимают все стрелы на себя, потому что они впереди всех.

Исидор достает мятные леденцы и предлагает гипнотизеру, чтобы тот успокоился. Паскаль Феншэ жадно глотает несколько конфеток.

– Помню, однажды я слышал, как он говорил, что чувствует угрозу. «Они мечтают, чтобы все люди в мире были одинаковыми. Тогда им будет легче сортировать их, словно клонированный скот, как кур перед резкой». «Они» – это администрация, перед которой он отчитывался. Еще он говорил: «Они боятся тех, кого считают сумасшедшими, но еще больше тех, кого считают гениями. Короче, они мечтают об однобоком мире, где слишком умных людей обяжут носить на голове каски, в которых будет звучать громкая музыка, мешающая им спокойно размышлять. Они наденут вуаль на самых красивых женщин и свинцовые жилеты на самых ловких мужчин. И все мы будем одинаковые: существа среднего рода».

Паскаль Феншэ оборачивается к Средиземному морю. Он указывает на слабый огонек вдали, который мог бы сойти за свет звезды, не будь он таким отчетливым.

– Вон там… Там происходят странные вещи. Уверен, что, так же как я сталкиваюсь с противниками гипноза, он сталкивался…

– О ком вы думаете?

– О его коллегах. Больных. Медсестрах. Обо всех, кто боится новшеств. Вам бы надо туда сходить.

Все трое смотрят на светящуюся точку, которая словно зовет их.

– Проблема в том, что в психиатрическую больницу так просто не попасть, – замечает Исидор, пытаясь рассмотреть остров; в лунном свете становятся видны кромки деревьев.

Паскаль Феншэ прощупывает языком, не расшатались ли его зубы.

– Умберто! Умберто с катера, который курсирует между островом Святой Маргариты и портом Канн. Он приходит ко мне каждую среду на коллективный сеанс расслабляющего гипноза.

Гипнотизер тяжело вздыхает и, нахмурив брови, смотрит на остров вдали, словно на врага, которого он хочет сразить.

На экране компьютера появляется мозг Жана-Луи Мартена в боковом разрезе.

Чтобы установить объем повреждений, доктор Феншэ сделал позитронную томографию. Благодаря новейшей технологии он мог видеть, что в голове Мартена работает, а что – нет.

Мозг был в виде бирюзового овала. Внутреннее море, где плавают мысли.

Самюэль Феншэ попросил Мартена закрыть глаз. Мозг стал полностью синим. Когда пациент открыл глаз, в затылочной доле, на противоположной от глаза стороне, появилось коричневое пятнышко. Остров в море.

Затем Самюэль Феншэ показал ему нарисованное яблоко. Коричневый островок немного увеличился и изменил конфигурацию. Открытка с видом Канн способствовала разрастанию пятна. Феншэ отметил, что зрение и визуальное восприятие внешнего мира функционируют.

С помощью аппарата он проверил слух больного. Позвонил в колокольчик. В теменной зоне появился новый островок, более вытянутый. От симфонической музыки всплыл архипелаг островков, напоминающий Индонезию.

Потом Феншэ проверил остальные чувства и обнаружил, что они атрофированы. Ни единого островка не появилось от укола иголкой, от лимонного сока на язык, от уксуса прямо под носом.

Доктор Феншэ проверил реакцию понимания. При слове «яблоко» коричневое пятнышко приняло точно соответствующую форму, как если бы Жан-Луи Мартен действительно видел яблоко.

Это было одним из недавних открытий, сделанных благодаря позитронной томографии. Было замечено, что, если думать о каком-нибудь предмете или явлении или видеть его, активируются одни и те же зоны мозга.

Доктор Феншэ оперировал простыми понятиями: «дождливое утро», «облачное небо»; затем – все более сложными: «надежда», «счастье», «свобода». Каждый раз появлялся один или несколько островков, обозначая таким образом, что данное слово возбуждало определенные зоны мозга Мартена.

В конце сеанса Феншэ захотел проверить чувство юмора своего пациента. Согласно его барометру, чувство юмора было главным показателем качественного и количественного состояния здоровья мозга. Наилучший пульс сознания. Местоположение центра смеха впервые было обнаружено в марте 2000 года Йитжаком Фридом, который, разыскивая причину эпилепсии, открыл на уровне левой лобной зоны, прямо перед зоной языка, точку, ответственную за веселье.

– В райском саду Ева спрашивает у Адама: «Ты меня любишь?» Адам отвечает: «А у меня есть выбор?»

Глаз содрогнулся. Доктор Самюэль Феншэ в замедленном темпе проследил траекторию шутки в мозгу больного. Возбудитель показался в слуховой зоне, затем в языковой и исчез.

Ему не смешно. Возможно, это напомнило ему о своем собственном нелегком выборе. Если только не жену.

Тогда он рассказал другой анекдот, не настолько личный.

– Приходит человек к врачу и говорит: «Доктор, у меня провалы в памяти». – «Да? И давно у вас эти провалы?» – «Какие провалы?»

Глаз дрогнул по-другому.

Чтобы лишний раз убедиться, Самюэль Феншэ снова проследил траекторию шутки. В голубом море мозга появлялись и исчезали маленькие островки, сначала в зоне анализа и сравнения образов, затем – в зоне понимания. Наконец, возбудитель попал в левую лобную долю, в зону веселья.

А теперь он смеется. «Существует тридцать два способа рассмешить человека», – говорил Бергсон. Я нашел один из них. Его рассмешила история о другом больном.

Профессор Йитжак Фрид выяснил также, что шутка заставляет активизироваться особую зону, расположенную внизу префронтальной части коры головного мозга, которая обычно возбуждается, когда подопытный получает награду. Это было видно в течение нескольких микросекунд после того, как зона веселья прекратила свой танец.

Вот доказательство тому, что юмор – признак любви.

Глаз все еще вибрировал, расширяясь от спазмов.

Внутренний взрыв смеха.

Это продолжалось.

Самюэлю Феншэ очень нравился этот анекдот, но он не ожидал, что от него появится коричневое пятно таких размеров. Он подумал, что юмор – субъективная штука. Оттого что хотелось смеяться в таком месте и в такой момент, было еще в десять раз смешнее.

Возможно, именно тогда он полностью расположил к себе своего пациента. Он дружески похлопал его, чего тот не почувствовал.

– Ваш мозг работает прекрасно.

Здоровый ум… в мертвом теле… но хотя бы ум здоровый.

– Хотите, я приглашу вашу семью?

– И речи быть не может. Не настаивайте.

Высокий бородач в фуражке с надписью «КАПИТАН УМБЕРТО» качает головой в знак отказа.

– Нет, я не могу. Это судно только для больных, врачей и родственников больных. Журналистов никогда не приглашали на остров Святой Маргариты. У меня есть инструкции.

– Я от Паскаля Феншэ, – продолжает Исидор, который первым приехал в каннский порт.

– Это ничего не меняет.

Бородач упрям и уверен в своей правоте.

– Ну тогда к кому надо обратиться, чтобы попасть на остров?

– Ничем не могу помочь, приемное отделение находится внутри больницы. И они проводят политику сдержанности. Пошлите к ним гонца.

Исидор Катценберг подходит к судну и меняет тему разговора:

– Ваша лодка называется «Харон». В греческой мифологии Хароном звали перевозчика, который перевозил умерших на своей барке «Ахерон» через адскую реку.

– Только то судно соединяло мир мертвых с миром живых, а это – мир разума с миром безрассудства.

Он громко смеется и ерошит свою совершенно белую бороду.

Исидор подходит к моряку и шепчет:

– Кажется, мифологический Харон был не прочь взять с собой на барку тех, кто держал в зубах плату за перевозку.