Пленница дождя - Знаменская Алина

— Она замужем? У нее есть дети? — допытывалась Саша, когда они шагали через дворы среди кирпичных пятиэтажек. Художник молчал. Похоже, решал в уме какую-то сложную задачку и на время забыл о Саше. Или она ему мешала. Ей осталось только торопливо семенить следом. Безуспешно гадая, чем это все кончится. Наконец он остановился. Сел на лавочку.

— Вот подъезд. Квартира сорок два.

— А вы разве со мной не подниметесь?

В последнюю минуту Саша вдруг оробела. Ей показалось — будет лучше, стой кто-нибудь у нее за спиной. Пусть бы кто-нибудь представил ее матери: вот, мол, Лика, это твоя дочь Саша. Познакомьтесь.

— Мне туда нельзя. Я вас здесь подожду.

Саша с детства была приучена не задавать лишних вопросов. Она вздохнула и пошла в сторону подъезда. И там у нее стало больно сжиматься нутро. Когда поднялась на одну площадку, то поняла, что трусит. И хочет убежать самым постыдным образом. И все же заставила себя нажать на кнопку звонка.

Она позвонила пару раз, прежде чем кто-то приблизился к двери.

Открыла женщина, которая даже с большой натяжкой не подходила на роль Лики Ольшанской. Женщина была выше Саши ростом, а мать, по всему выходило, должна быть маленькой. И эти крашеные, пережженные перекисью волосы… Нет, не могла эта женщина быть Сашиной матерью.

— Здравствуйте, — все же выдавила из себя Саша.

— Девушка, — заговорила женщина громким шепотом. — Если вы с рекламой, то…

— Нет. Мне нужна хозяйка квартиры. Лика Ольшанская, — протараторила Саша. — То есть не Ольшанская. Смирнова. Она по мужу — Смирнова.

Она все еще вглядывалась в лицо незнакомой женщины. А та, в свою очередь, разглядывала Сашу.

— А кто вы ей? — спросила женщина недоверчиво.

— Дочь.

Саша сглотнула. Главное было сказано. Женщина охнула и прикрыла рот рукой. Саша много раз по телевизору, в фильмах, видела этот жест. И он ей очень не понравился. Жест внезапного открытия, горького удивления. Но никогда этот жест, чужой и затертый, не отзывался в ее душе так явно. У Саши перехватило дыхание и подкосились коленки.

Женщина втащила ее в коридор.

— Нина, кто там? — донеслось из комнаты.

— Сейчас, Лика. Я сейчас, — отозвалась женщина, не отрывая глаз от Саши. И повторила шепотом, уже только для нее:

— Сейчас. Ты постой здесь, я тебя позову.

И женщина засеменила в комнату и прикрыла за собой дверь. А Саша осталась одна в бесприютном коридоре. Коридор — визитная карточка квартиры. Если коридор неуютный, облезлый и неухоженный, то уж нечего ожидать от комнаты и кухни. Саша сразу представила всю квартиру. Сердце сжалось не то от страха, не то от жалости. Она не могла больше стоять и ждать. Слишком долгим оказалось в ее жизни это ожидание. Прошла по узкому коридору с лопухами отставших отвислых обоев и толкнула дверь в комнату. Прямо перед ней оказался разобранный диван со смятой постелью, на которой кто-то лежал.

Женщина, открывшая Саше дверь, приподнимала лежавшему подушки. И вдруг откуда-то из-под мышек поправлявшей вынырнула маленькая, как сначала показалось Саше — детская, голова. И, вынырнув, нацелилась на Сашу испуганным взглядом.

Саша никак не могла сопоставить эту маленькую, коротко стриженную головку с образом своей красавицы матери. Но догадка уже обожгла — это и есть она, Лика. Губы что-то шептали, а тоненькие пальцы перебирали бязь пододеяльника.

— Я только что ей укол сделала, — пояснила женщина Саше потихоньку, будто сама хозяйка могла не услышать этого. И громко, уже для больной, объявила:

— Ну вот, Ли-куша. А ты говорила — одна да одна. Дочка к тебе приехала. Смотри, какая красавица. Невеста уж совсем! — И, зажав рот кулаком, быстро вышла из комнаты.

Саша осталась наедине с матерью.

Глава 4

В мастерской Ильи пахло бензином. Он объяснил, что так пахнет краска для работы по шелку. Он выполнял специальный заказ. Комната без мебели тем не менее не казалась неуютной. Ее заполняли рамы, холсты, мольберты. Пока Саша осматривалась, художник расчищал пространство для нее. Что-то унес за занавеску, притащил табуретку.

— Подожди минуточку, я сейчас.

Саша впервые в жизни была в мастерской художника. Здесь царил беспорядок, но это был необычный беспорядок. От нагромождения художественных предметов комната не становилась бесприютной. Напротив, все в ней было наполнено необъяснимой живой притягательностью.

— Вот.

Саша повернулась на голос. Прямо на нее с портрета смотрели огромные глаза ее матери. Лика Ольшанская была нарисована по пояс. Она стояла у окна, за стеклами которого лил дождь.