Психодел - Рубанов Андрей

...Папа ходил по дому расслабленный и добрый, в состоянии, называемом «пьяненький». Мама тоже была тиха и спокойна.

Мила скинула туфли, поспешила к зеркалу – вдруг не всю кровь с себя смыла, вдруг где осталось, на спине, на локте– мама перепугается до смерти.

Но мама не стала присматриваться.

– Тетка Зина померла, – объявила она.

«Не много ли смертей?» – подумала дочь, но промолчала. Рухнула на кухонный табурет.

– И не просто померла, – веско сказал папа, усаживаясь рядом и придвигая початую бутылку какой-то неясного происхождения водки. – А померла, как надо. Свою квартиру мне отписала.

Мать тоже присела; покачала головой.

– Представляешь? Кто бы подумал. Тридцать лет нос воротила. Раз в год открытку присылала, на день рождения, – вот и вся щедрость. Генеральская жена! Не позвала, даже когда генерала своего хоронила.

Отец кивнул. Теперь дочь поняла: он был вовсе не «пьяненький», а просто пребывал в глубокой степени возвышенного изумления.

– А сегодня, – тихо продолжила мама, – звонит женщина, соседка ее и подруга последняя, которая, значит, за ней ухаживала, когда та уже ходить не могла... И объявляет: так и так, прибралась наша Зинаида, приезжайте хоронить... И знайте, говорит, что мне – ей то есть – по завещанию положено сорок три тысячи рублей, все сбережения, окромя отдельной суммы смертных денег, а племяннику – квартира со всей обстановкой... Детей-то нет, племянник – самая ближняя родня...

«Не много ли страстей вокруг квартир?» – горько подумала дочь, но промолчала.

– Такие вот дела, – многозначительно вздохнул папа. – Получаем подарки с того света...

– Она тебя, значит, любила, – сказала ему мама.

Папа кивнул.

– Значит, любила.

– А ты не понимал.

– Не понимал.

– Ты никогда ничего в любви не понимал, – сказала мама.

«Не много ли мне любви на сегодня?» – горько подумала дочь и поняла, что молчать больше не сможет.

– Мама... – позвала она, едва сдерживаясь. – Папа... Можно я домой поеду? Очень плохой день был. Тяжелый.

– Погоди уезжать, – приказал папа и твердой рукой налил себе хорошую рюмаху. – Он еще не закончился, этот день. Слушай, дочь, наше родительское слово. Раз всё у нас выходит одно к одному – и свадьба, и тетка усопшая, – то решили мы с мамой так. Квартиру теткину продаем. И эту, – папа похлопал по стене комнаты, словно старого коня по загривку, – тоже продаем. Сами переезжаем в двухкомнатную, а тебе, дочь, делаем отдельную. Однокомнатную, конечно, зато твою. Личную! Такое у тебя будет приданое. Знаем, что у Бориса твоего есть хоромы какие-то, аж в самом центре, полный люкс и так далее... И вроде как с жильем у вас проблем не будет... Но своя конура – это своя конура! Мало ли что...

Папа решительно выпил. Мама приготовилась всплакнуть.

– Лично я, – сказал папа, закусив куском мяса, – профессорским сыновьям с детства не доверяю.

– Молчи, дурак, – сказала мама. – Это не наше дело теперь.

– Я имею мнение, – гордо возразил папа. – И я его высказываю.

«Какие они у меня молодцы, – подумала Мила. – Очень бодрые существа».

– А Зинка, – сказал папа, все-таки пришедший в состояние «пьяненького», – никогда меня не любила. Ты, – он погрозил маме, – говоришь, я ничего в любви не понимаю? А я больше вашего понимаю! Вы, бабы, думаете, что любовь – это ваша территория. А на самом деле вся ваша любовь бурлит только по молодым летам. А потом, когда самая жизнь начинается, когда дети, дом, деньги, одежда и прочие низменные материи – тогда мужик любовь вашу, вам уже ненужную, подхватывает и в себе хранит... – Папа выдержал паузу, ему никто не возразил, но он, судя по всему, и не ждал возражений. – Зина была злая женщина. Не то чтобы злая, а жестокая. – Папа посмотрел на дочь. – Внешне, кстати, на тебя похожа. Маленькая, твердая, умная и красивая... Мужа своего вот так держала! – Папа вздел кулак. – Однажды, я маленький был, отвезла меня мать к ним, к родственничкам... На каникулы, подкормиться на офицерских харчах... Давно было дело, в пятьдесят лохматом году, когда Хрущев только в силу входил, а генерал, теткин муж, тогда еще полковник, службу тянул, неделями дома не ночевал... И вот приехал он однажды, забежал домой на часок, жену поцеловать, тетку Зину то есть, и не получилось у него поцеловать, или наоборот, слишком быстро целовал, без особого уважения, – в общем, я совсем маленький был и помню только, как она пепельницу берет – и ему по голове...