Слово - Уоллес Ирвин

— Ужасная сцена, — заявил Ренделл, разглядывая жену в упор. — Ведь прошло уже столько времени. А ты, похоже, выкарабкалась.

— Где-то так, — усмехнулась Барбара.

— Как там Джуди?

— Сейчас уже в постели. Перелет дался ей тяжело, опять же, больница, так что ей захотелось отдохнуть. Наверное, она уже спит. Но тебя она видеть не хотела. Разве что завтра…

— Я хотел бы увидеть ее прямо сейчас.

— Как хочешь. не желаешь, чтобы я сделала тебе чего-нибудь выпить?

— Я думал, что мы могли бы вместе спуститься в бар. Он еще работает.

— Если ты не против, Стив, я бы лучше осталась. Так будет чуть душевнее. Я надеялась, что мы сможем немного поговорить. Обещаю, что много времени это не займет.

«Она хочет немного поговорить», — подумал Ренделл и вспомнил все их «недолгие» разговоры в прошлом. Кто-то — какой-то немецкий философ — говорил, что супружество — это один долгий разговор. Ренделлу хотелось, чтобы так оно и было: долгая, спокойная беседа, лишь бы не то, что было на самом деле — реальность бешеных перебранок, от которых оставалось чувство, будто его кастрировали. Барбара же считала, что в подобных «недолгих разговорах» она лечит свою словесную истерию.

— Как хочешь, — согласился Ренделл. — Смешай виски со льдом.

После этого он спокойно открыл дверь и зашел в спальню. Комната освещалась приглушенным светом ночника, стоящего на туалетном столике. Когда глаза привыкли к полумраку, Ренделл увидал дочь, лежащую на двуспальной кровати.

Он подошел к ней и опустился на колени. Девочка лежала, спрятав лицо в подушке; покрывало натянуто под самую шею. Шелковистые, слегка курчавящиеся светлые волосы разметались по подушке. Она спала и во сне была прекрасна — частичка его самого, которой исполнилось пятнадцать лет, ангел, единственное его произведение на этом свете, которым Ренделл мог гордиться. Он молча глядел на дочку: чистое, гладкое лицо, тонкий нос, полураскрытые губы, и слушал ее спокойное дыхание.

Поддавшись какому-то импульсу, Ренделл придвинулся поближе, склонился над дочкой и коснулся ее шеи губами. Когда он выпрямился, девочка открыла свои плотно сжатые веки.

— Привет, — пробормотала она.

— Здравствуй, моя дорогая. Сейчас я тебя оставляю, но хочу, чтобы завтра мы вместе позавтракали.

— Угу.

— А теперь спи. Завтра будем вместе. Спокойной ночи, Джуди.

Когда Ренделл поднялся на ноги, он заметил, что девочка вновь заснула. Какое-то время он еще постоял рядом с ней, а потом вышел из спальни. Сейчас гостиная была освещена поярче, он понял, что Барбара просто включила еще и бра. Интересно, зачем?

Барбара сидела на кушетке, опирая локти на подушке, лежащей у нее на коленях. В руке она держала высокий стакан с коктейлем.

— А вон и твой виски, — указала она на стакан, стоящий на дальнем краю кофейного столика.

— А сама что пьешь? — небрежно спросил Ренделл. — Колу со льдом?

— То же самое, что и у тебя, — ответила Барбара.

Ренделл посчитал, что не даст никаких поводов, если обойдет столик и возьмет стул, стоящий напротив жены. Уже много лет Барбара не выпивала с ним. На вечеринках она еще могла выпить один-два коктейля, но когда они оставались одни, виски с ним она пить отказывалась. Именно таким образом она его упрекала, давала понять, что ей не нравится, как он выпивает; для него же самого это был способ уйти, обособиться, порвать с женой всякую связь. Сейчас же она находилась здесь, и со стаканом виски в руках. Было это признаком оздоровления в отношениях или роковым знамением? Ренделл решил, что последнее, и держался настороже.

— Джуди спала? — спросила Барбара.

— Да, но на какой-то миг проснулась. Мы договорились, что вместе позавтракаем.

— Хорошо.

Ренделл сделал глоток из своего стакана.

— Ну, и как ей эта новая частная школа, единственная, которую ты выбрала для нее за пределами Окленда? Она…

— Никак, — отрезала Барбара. — Больше она там не учится, хотя ходила туда всего месяц.

— Тогда где она сейчас учится? — не смог скрыть удивления Ренделл.

— Сидит дома. Это единственная причина, почему я хотела встретиться с тобой сегодня. Месяц назад Джуди из школы отчислили.

— Отчислили? О чем ты говоришь? — Такого еще не случалось. Его Джуди была совершенством, вечной отличницей. — Ты хочешь сказать, что ее выгнали из школы?

— Я хочу сказать, что ее отчислили. Никаких испытательных сроков. Никаких отсрочек. — Она сделала паузу, чтобы акцентировать следующие слова: