Таинственная река - Лихэйн Деннис

Он двинулся по Кресенд-стрит в сторону Бакингем-авеню, затем повернул налево, размышляя на ходу о том, что творилось в его голове, когда он объяснял суть вещей Селесте. Господи, да он ведь и имена ей назвал — Генри и Джорж. Он назвал имена этих оборотней во всеуслышанье. Вот уж, действительно, напасть.

А сейчас все подтвердилось — полиция у него на хвосте. И смотрит за ним в оба. О том, чтобы считать Шона прежним другом и речи быть не может. Все это давно позади, и Дэйв вдруг без труда вспомнил, чем именно Шон был противен ему в детстве: чувством уверенности в себе; чувством уверенности в том, что он всегда прав. Обычно этим отличаются дети, жизнь которых устроена и безоблачна — в общем, успешна — оба родителя, отличный дом, новая одежда и спортивные принадлежности.

Черт бы побрал этого Шона. Вместе с его глазами. И его голосом. И его манерой смотреть на женщин на кухне так, как будто первое, что они должны сделать при его появлении, это снять штаны. Провались он сам вместе со своими обольстительными взглядами. Провались он вместе со своей манией превосходства и со своими увлекательными рассказами, со своим коповским выпендрежем и блокнотом с именным логотипом.

Но и Дэвид был отнюдь не дурак. Раз ему брошен вызов, надо привести голову в порядок. Ему просто надо привести голову в порядок. Пусть даже для этого потребуется голову снять, а потом вновь крепко привинтить на место, он придумает, как это сделать.

Сейчас самой главной проблемой было то, что Мальчик, Убежавший от Волков и ставший взрослым, слишком часто засвечивается на публике. На мерзавца, которого он изничтожил, конечно, плевать. Дэйв рассчитывал, что его субботнее приключение сойдет ему с рук и Мальчик снова сможет укрыться в глубине лесной чащи, в глубине его, Дэйва, сознания. В ту ночь он жаждал крови, тот самый Мальчик, он жаждал причинить кому-нибудь боль — безразлично, за что и как. Сопротивляться этому Дэйв не мог.

Поначалу желание это будоражило его не сильно: несколько толчков, удар ногой. Но потом Дэйв утратил контроль над собой и почувствовал, что злость закипает в нем по мере того, как управление телом и сознанием переходит к Мальчику. И вот Мальчик стал главным и единственным распорядителем его воли. Мальчик почувствовал удовлетворение лишь тогда, когда увидел разбрызганный по земле мозг.

Но потом, когда все было кончено, Мальчик попросту скрылся. Он ушел, оставив Дэйва разгребать то, что осталось после него. И Дэйв сделал все, что было необходимо сделать. Он сработал чертовски здорово. (Может быть, не настолько здорово, как первоначально рассчитывал, но все-таки — здорово.) Он сделал свое дело — и сделал уникально — так что Мальчик может пребывать некоторое время в своем привычном укрытии.

Но Мальчик и не думал угомониться. Вот он снова здесь, стучится в дверь, предупреждает Дэйва о том, что скоро выйдет снова, не спрашивая, готов он к этому или нет… Дэйв, у него есть чем заняться.

Улица, по которой он шел, виделась ему как в тумане, дома, стоявшие по обеим ее сторонам, раскачивались, словно на волнах, однако Дэйв сообразил, что сейчас он рядом с «Последней каплей». Он приближался к загаженному двухэтажному дому, набитому наркоманами и проститутками. Каждый из обитателей этого дома с радостью продавал то, что Дэйв оторвал и отбросил от себя.

Оторвал и отбросил от меня, сказал Мальчик. Ты вырос, и не пытайся дальше тащить мой крест.

Хуже всего было с детьми. Они вели себя, как гоблины. Выскакивали изо всех дверей, из домов, из машин и предлагали заняться оральным сексом. Двадцать долларов — и любой секс к вашим услугам. Они были готовы на все.

Самому младшему из них, которого Дэйв приметил в ту субботнюю ночь, должно быть, было не больше одиннадцати. Вокруг его глаз были грязно-синие круги, кожа белая-белая, а на голове густая копна спутанных рыжих волос, что подчеркивало его сходство с гоблинами. Ему бы сидеть дома перед телевизором да смотреть мультфильмы, а он торчит здесь, на улице, предлагая оральный секс наркоманам.

Дэйв обратил на него внимание, когда, выйдя из «Последней капли», остановился на короткое время у своей машины. Мальчишка, дымя сигаретой, стоял на другой стороне улицы, прижимаясь спиной к фонарному столбу, а когда глаза их встретились, Дэйв вдруг почувствовал возбуждение. Желание сбросить с себя привычную личину и стать другим. Взять этого рыжего мальчишку за руку, найти тихое место и укрыться в нем вместе с ним. Какое это было бы облегчение, расслабление; с каким желанием он сбросил бы с себя все это, сбросил бы с себя то, что терзало его душу по крайней мере последние десять лет.