Кафка на пляже - Мураками Харуки

– Саэки-сан знает, где я сейчас? – спросил я.

Осима покачал головой:

– Вообще-то я ей ничего не говорил. Про этот домик она знать не должна. Я подумал, чем меньше она знает, тем лучше. Когда не знаешь, ничего скрывать не надо. Меньше забот.

Я кивнул. Конечно, так лучше.

– Ей и без того уже досталось, – сказал Осима.

– Я ей рассказал об убийстве отца. И о том, кто его убил. Только про полицию, что меня ищут, не говорил.

– Мне кажется, Саэки-сан сама обо всем догадывается и без наших с тобой объяснений. Она умная. Так что когда завтра утром я появлюсь в библиотеке и скажу: «У Тамуры какие-то дела, он уехал ненадолго. Просил вам привет передать», – она вряд ли начнет меня расспрашивать. Кивнет и промолчит, если я больше ничего не скажу.

Я кивнул.

– Но ты хотел бы ее видеть?

Я не ответил. Просто не знал, как лучше выразить то, что хочу сказать. Хотя ответ был абсолютно четким.

– Это тяжело. Я понимаю. Но я же говорил: лучше тебе с ней какое-то время не видеться.

– Но может получиться, что я ее больше вообще не увижу.

– Может быть, – подумав немного, согласился Осима. – Наверное, звучит банально, но на свете всегда что-то происходит в первый раз, хотя мы часто этого даже не замечаем.

– Интересно, что она чувствует?

Прищурившись, Осима посмотрел на меня:

– Чувствует?

– Ну… если Саэки-сан поймет, что мы можем с ней больше не встретиться, что она почувствует? То же, что и я сейчас?

Осима улыбнулся:

– А почему ты меня об этом спрашиваешь?

– Потому что не знаю. Вот и спрашиваю. У меня же такого еще не было – чтобы кто-то нравился, был мне нужен. Да и во мне до сих пор тоже никто не нуждался.

– Из-за этого ты и мучаешься?

– Из-за этого и мучаюсь, – кивнул я.

– Не уверен, есть у нее к тебе такое же глубокое чистое чувство, как у тебя к ней?

Я покачал головой:

– Начинаю об этом думать – и так тяжело становится.

Осима замолчал и какое-то время, сощурив глаза, смотрел на деревья, по которым с ветки на ветку прыгали птицы. Потом обнял меня сзади за шею обеими руками.

– Я очень хорошо понимаю, каково тебе, – сказал он. – Но это такое дело… тут надо думать и решать самому. Никто за тебя этого не сделает. Такая уж это штука – любовь, Кафка. Чувства, прекрасные, как дыхание, – они для тебя одного, но во мраке блуждаешь тоже один. Терпи. Закаляйся телом и душой.

Осима уехал в половине третьего.

– Продуктов должно хватить на неделю, если не будешь объедаться, конечно. А потом я приеду. Если к этому времени не выберусь – мало ли что может быть, позвоню брату, попрошу подвезти тебе еды. Он здесь недалеко, всего в часе езды. Я ему сказал, что ты здесь поживешь. Так что не беспокойся. Понятно?

– Понятно – ответил я.

– И еще. Я уже говорил: будь осторожнее в лесу. Особенно вечером. Заблудишься – не выберешься.

– Хорошо.

– Был такой случай перед самой войной. Императорская армия устроила в этом самом месте большие учения. Воображали, как будут воевать с Советами в сибирской тайге. Я тебе не рассказывал?

– Нет, – сказал я.

– Что-то я часто о важных вещах забываю, – посетовал Осима, потирая висок.

– Но здесь же не Сибирь, не тайга.

– Правильно. Здесь лес лиственный, а в Сибири хвойный. Хотя военные на такие мелочи внимания не обращали. Главное им было – в непролазном лесу в полной выкладке учения провести.

Он налил из термоса в чашку приготовленный мной кофе, положил немного сахара и с удовольствием хлебнул.

– Командование обратилось к моему прадеду: мол, у вас в горах должны проводиться учения. Он возражать не стал: ну что ж, проводите, раз надо. Все равно тут никого нет. И вот по дороге, по которой мы с тобой ехали, сюда явились солдаты. Углубились в лес. Через несколько дней учения кончились, устроили перекличку и двоих недосчитались. Пропали вместе со всем обмундированием. Новички, только призвали. Их, конечно, искали, большой шум поднялся. Но они как в воду канули. – Осима сделал еще глоток из своей чашки. – То ли заблудились, то ли сбежали – так никто и не узнал. Но здесь в горах глушь страшная, и еды почти никакой.

Я кивнул.

– С нашим миром, в котором мы живем, всегда граничит какой-то другой. Ты можешь проникнуть в него на сколько-то шагов и благополучно вернуться обратно. Если будешь осторожным. Но стоит лишь переступить некую черту – и возврата назад уже не будет. Ты не сможешь найти обратную дорогу. Знаешь, откуда пошло понятие «лабиринт»?