Остромов, или Ученик чародея - Быков Дмитрий Львович

Об антураже Остромов позаботился особо. Помимо круглого стола, покрытого на сей раз скатертью с пестеревской вышивкой (щит Давида в центре, пентакли по окружности), он взял ароматические свечи, шпаги, тещину шаль, занавеси Соболевой, четыре кубка, тарелку из левыкинского сервиза, но тарелку решил в ход не пускать, ибо тут велик был шанс срыва. Блюдце обычно писало всякую чушь, ибо трудно угадать истинное намерение медиума и совпасть с его мыслями; начинают в темноте крутить каждый в свою сторону, ну и выходит дурбулщыл. Иное дело непосредственный контакт. Десяти человек должно было хватить для создания атмосферы, в меру напряженной, в меру невинной. Сбор был назначен на восемь, с точным астрологическим основанием: Луна входит в Юпитер, совершается воля. Он знал, что слова «совершается воля» действуют на неокрепшие умы еще и посильней, чем «устанавливается защита».

Наибольшие сомнения внушала ему Жуковская. Он не терял надежды, и более того — знал, что рано или поздно, при давлении на жалость, при сопутствующих обстоятельствах вроде одиночества… но покамест все было тщетно, и к чисто оккультным вопросам она была непозволительно холодна, все больше напирая на солидарность и просвещение. Он не отказывал ей в этом праве, но сеанс мог сорваться от одной ее улыбки, чересчур ясной для дел, требующих напряжения сил и покрова тайны. Поколебавшись, он все же вызвал и ее — пока не начала разворачиваться схема «Жалость», была надежда на схему «Могущество».

Юргевич, веря в серьезность миссии, явилась расфранченной, надушенной и нервной, со следами слез на густо напудренном, пушистом лице. Нос у нее тоже был красен. С чего она так рыдала, в чем сомневалась и с чем боролась — Бог ведает, но, кажется, от сеанса ожидалось многое. Остромов усиленно внушал ей, что она сильный медиум и в момент высшего напряжения коллективной психической энергии непременно услышит голос, как бы диктующий ей слова. «И потом, — напоминал он, — не забудьте, будут произнесены особые сигналы и поставлены надлежащие условия — дух не сможет не явиться и непременно раскроет причины вашего разлада с собою. Доверьтесь, дитя».

Странно, но и Мосолова выглядела заплаканной; она с самого начала тайно ревновала к подруге, но кто ж тебе велел приводить ее к мужчине? На Мосоловой был потертый бархат. В таком бархате хорошо закатывать сцену, где-нибудь в антрепризе, на подмостках славного города Тамбова.

Сумерки сгустились к девяти. Перед сеансом Остромов избегал угощения и предпочитал пустой чай, изредка бокал вина. Он только начал вступительную речь, кратко доказующую обоснованность медиумических контактов, как раздался условный стук, и в комнату тихо, бочком вошла Ирина; ее он, разумеется, не звал и не ждал. Появление ее было всегда приятно, а все же несколько некстати. Остромов оправился от первого изумления, предостерег от повторения внезапных визитов («Вы могли войти во время наивысших энергийных напряжений всех присутствующих, и кто знает, что было бы с нами и с вами! Чутко натянутая струна лопается от нежнейшего касания!») и продолжил было, но не судьба была ему в тот день теоретически обосновать происходящее. Товарищ Варченко, без телохранителя и свиты, демонически влетел в квартиру.

— Я удивляюсь, — сказал Остромов. — Неужели вы все же нашли время?

— Простите за опоздание, дела, — скупо извинился Варченко.

— Ничего страшного, — улыбнулся Остромов, — что наши дела перед вашими! Итак, медиумические контакты известны человечеству с тех же первых его лет, в которые зародились культы; и способности к этим контактам искони ценились не менее, чем искусство завалить мамонта или запечатлеть этот процесс на стене пещеры. Попытки позитивной науки разоблачить великих магов направлены прежде всего против спиритизма как вроде простейшего, но вернейшего средства снестись с тонким миром. Трудность спиритизма еще и в том, что немногие готовы остаться, так сказать, в его рамках: большинство идет далее, полностью растворяясь в тонких мирах и не всегда даже возвращаясь из них. Но сегодня, друзья, перед нами медиум исключительной силы. Теперь, когда критика в адрес медиумизма раздается все реже, когда анализ слюнных телец медиума в Лондоне явственно показал присутствие чуждой силы, — возражения выглядят смешно, и опыты по контакту с духовными сущностями имеют наконец статус истинно научный. Прошу вас, в соответствии с этим, не допускать ничего, что было бы отклонением от поведения строгого и, если угодно, академического. Иногда во время опыта возможны припадки ужаса или, напротив, смеха, что есть, в сущности, выражение раздражения одной и той же чакры. Если с вами это случится — не стесняйтесь и не бойтесь, ничего тут страшного нет, всматривайтесь в пассы или выпейте воды из бокала, стоящего перед вами.