Воронья дорога - Бэнкс Иэн

Какое-то время Рори следил за ними. Волны набегали очень ритмично. Взгляд мальчика пронесся по берегу: волны, почти неразличимые на воде, были заметны на всей полоске суши. И расходились они, похоже, с середины озерца, от лодки. Как странно: ведь в ней никого нет. Странно и то, что она привязана к белому буйку. Куда делся тот, кто привязывал?

Рори всмотрелся, уже не сомневаясь, что именно эта весельная лодка поднимает волны. Помнится, Кеннет с Мэри нынче собирались на рыбалку. Он-то думал, что они отправились на Лох-Файн,– может, просто не так понял? Что, если они ловили с этой лодки, да попадали за борт, да утонули оба? Взгляд мальчика пробежался по всей поверхности озера. Нигде не видать ни тел, ни одежды. Ко дну пошли, что ли?

И все-таки почему идут волны от лодки?

И еще она как будто покачивается. Чуть-чуть. Может, на днище бьется рыба?

И что это за звуки от лодки доносятся? Похоже на смешки.

Рори пожал плечами и сунул самолетик в карман шортов, решив вернуться в деревню,– может, найдется там кто-нибудь из приятелей, все веселее будет.

* * *

В тот день Кеннет и Мэри, держась за руки, вернулись к чаю и заявили, что хотят пожениться. Мама с папой, похоже, обрадовались и нисколько не удивились. Рори же пришел в замешательство.

Лишь несколько лет спустя он нашел связь между крошечными волнами, ритмично набегавшими на берег, и возбужденными, смущенными лицами Кеннета и Мэри, сообщавших о своем решении.

Глава 3

Замок Гайнем-Касл, где снова жили Эрвиллы, стоял среди зарослей ольхи, рябины и дуба, которыми были покрыты северные склоны Нока на Мойне, вплоть до выходов гранатовых сланцев на юге, где стоял Дунадд – крепость, построенная еще в первом тысячелетии. Из замка – довольно крупного шотландского варианта Z-образной в плане крепости, с пушечными каменными жерлами водосточных труб – открывался прекрасный вид на парковые насаждения и лужайки и дальше, на поля у окраины Галланаха, что раскинулся вокруг глубокого озера Лох-Кринан. Гайнем-Касл напоминал некий архитектурный плацдарм возле моря, плацдарм, на котором войска цивилизации неспешно, но решительно готовились к наступлению на варварство.

* * *

Для меня скрежет гравия под колесами машины всегда был звуком особенным: он одновременно и успокаивал, и возбуждал. Однажды я попытался объяснить свое впечатление отцу, но он, конечно, тут же предположил, что на самом деле это означает плавно нарастающее давление, которому, по понятиям среднего и верхнего классов, они вправе подвергать широкие пролетарские массы. Должен признаться, что успех контрреволюции на международной арене лично меня вполне устраивал, потому что папа казался теперь не таким убийственно всеведущим, а просто мудрым. Всегда было стремно его подкалывать на эту тему, и было бы еще стремнее подкалывать, когда отвязная перестройка Горби привела к эффектному и необратимому крушению одного из самых незыблемых и ярких символов нашей эпохи,– но к тому времени мы с отцом уже не разговаривали.

– Прентис! – выпалил малость обрюзгший Эрвилл Эрвилльский, хватая и встряхивая мою клешню, словно пытался ее взвесить. Наверное, я испытал то же, что испытывает молодой бычок, когда парень из «Макдональдса» хлопает его по ляжке…

– Мне так жаль,– сказал Фергюс Эрвилл. Что он имеет в виду: кончину бабушки Марго, ее посмертный взрыв или явную попытку доктора Файфа перещеголять старушку? Дядя Фергюс отпустил мою руку.

– Как учеба?

– Отлично,– ответил я.

– Что ж, рад это слышать.

– А как ваши близняшки? У них все хорошо?

– Хорошо, хорошо.– Очевидно, каждой из его дочерей уделялось по слову.

Взгляд Ферга непринужденно перебрался на мою тетю Антонайну. Я понял намек и похилял дальше.

– Антонайна! – раздалось позади.– Мне так жаль…

Хелен и Дайана, изящно-грациозные дочки дяди Ферга, увы, не присутствовали. Дайана если и выбиралась из своего Кембриджа, то разве что на Гавайи; причем не в самое популярное у туристов местечко. В тридцати километрах от ближайшего пляжа (четыре из тридцати – по вертикали), в обсерватории Мауна-Кеа, она изучала все инфракрасное. Хелен работала в швейцарском банке и имела дело преимущественно с желтым и зеленым цветами.

– Прентис, все в порядке? – Меня обняла мать, прижала к своему черному пальто. Судя по запаху, она все так же брызгалась «пятеркой». Зеленые глаза были ясны. Возглавлял встречающую делегацию мой отец. Я его игнорировал.