Колыбельная для Волчонка - Знаменская Алина

Что ответить Егоровой? Ведь она стремится помочь. Странная, она думает, что можно чем-то помочь… Родить нового ребенка, начать жизнь с белого листа… Чудачка!

Ирина молчала. Бабульки давно ушли, оставив квартиру в стерильной чистоте. Фотографии легли в альбом. Осталась только одна, за стеклом в стенке, где Ника и Саша стоят в лесу с огромными букетами ромашек.

Егорова с Ириной уже похлебали бульона, и Ирина опьянела от еды и заботы. Лежала, свернувшись калачиком на диване, глядя из-под полуприкрытых ресниц, как бывшая начальница собирает ей чемодан.

«Озерки» оказались местом действительно сказочно красивым. Осень щедро разлила вокруг свои красно-жел— тые тона, и от этого свежего, прозрачного воздуха кружилась голова.

Только здесь, на месте, Ирина по-настоящему оценила заботу Егоровой. Номер был одноместный, с ванной и телевизором. Иринина врач оказалась очень приятной собеседницей и интересным человеком. К тому же то ли близость леса, то ли свежий воздух так действовали, но Ирина начала есть. По утрам она уходила одна в лес и подолгу гуляла, иногда останавливаясь под каким-нибудь деревом. Стояла, прислонясь лицом к остро пахнущей коре, и забывала о времени. Или сидела на сухих листьях, чутко слушая вздохи леса и наблюдая за легким падением одинокого листа.

После прогулки шла на процедуры, а позже, после обеда, опять шла гулять. В дождь сидела в зимнем саду и смотрела на улицу. Она и сама не заметила, когда нелепая идея Егоровой перестала казаться ей нелепой, но можно с точностью сказать, что через неделю пребывания в санатории эта мысль прочно поселилась в ее душе, а к концу второй недели стала навязчивой. Теперь это был ее идефикс. Она с холодным интересом охотника стала наблюдать за мужчинами, придирчиво их осматривая. Она не представляла, как осуществит свой план. Во всяком случае, сейчас ей было не до флирта. Два последних месяца, разговаривая с кем-либо, Ирина с трудом выдавливала из себя несколько слов.

На одном с ней этаже жили баскетболисты — двухметровые верзилы с лицами, не обремененными интеллектом. Этот вариант Ирина отмела сразу. Этажом ниже отдыхали несколько пенсионеров и пять-шесть мужчин помоложе — с хроническими болезнями. Об этом она услышала в очереди в физкабинет. Две женщины беспредметно трепались, ожидая своей очереди, и до Ирины долетела фраза:

— На нашем этаже глаз положить не на кого: одни пенсионеры да хронические. У кого почки, у кого печень…

В соседнем корпусе готовилась к международному чемпионату какая-то сборная. Об этом говорили в столовой. Сразу отметила — сборная. Искать надо здесь. Она увидела двух спортсменов в видеозале. Оба были высокие, но не слишком. Оживленно болтали, подтрунивая друг над другом. Их манера общаться как-то сразу расположила к себе Ирину, хотя она и не слышала, о чем они говорят. После сеанса друзья направились в зимний сад, и Ирина последовала за ними. Парни сели играть в шахматы, и Ирина невольно прислушалась, о чем они беседуют, хотя и не понимала, зачем ей это. Какая разница, о чем говорят? Тем не менее она навострила уши. Разговор был о грибах, о погоде, о последней модели «Жигулей». Последняя тема явно задела обоих, и они стали болтать о запчастях, которые хорошо бы позаимствовать с разных иностранных марок и зачем-то поставить в «Жигули». Судя по словам этих двух чудиков, от прежней машины должен остаться разве что только корпус. Ирина ничего не поняла. Если тебе не нравится отечественная машина, купи себе иномарку, — и дел-то… В конце концов она пришла к выводу, что парни вполне нормальные, с техническими интересами. К тому же они были примерно одного с ней возраста. Свой выбор Ирина остановила на черненьком: Парень с кудрявой черной шевелюрой показался ей веселым и добрым. Именно он постоянно пытался рассмешить светленького и подбадривал его своими шутками.

Парень с жесткими светлыми волосами тоже показался ей симпатичным, но был немного угрюм и, пожалуй, высокомерен.

С этого дня она стала наблюдать за ними. В Иринин корпус они, как правило, приходили после ужина. Иногда сидели в баре. Когда мужчина был выбран и дело осталось «за малым», Ирина растерялась. Что дальше? Они постоянно вдвоем, а днем — в шумной компании.

Она наконец призналась себе, что совершенно не умеет завлекать мужчин. Они сами начинали ухаживать за ней, когда она в этом не нуждалась. Теперь же у нее такой видок, что вряд ли кто кинется.

Наконец придумала. В баре, где спортсмены сиживали вечерами, обычно звучала музыка. Частенько здесь танцевали те, кто не был любителем шумных дискотек. Решено было пригласить черненького на танец. А там, дальше… будь что будет. Куда кривая выведет.

С самого ужина она так волновалась, что стала мерзнуть. Закуталась в красивую ажурную шаль и пошла в бар. С порога поняла, что планы рушатся — беленький был один.

Он так же, как и Ирина, ждал черненького, поглядывая на часы. Выбора не было. Ирина внимательно посмотрела на парня. Вообще-то блондины не в ее вкусе. К тому же жесткие волосы парня торчали непокорным ежиком, придавая всему его облику элемент некоторого упрямства. Куда же подевался его товарищ? Ирина от отчаяния даже губу прикусила. Она уже успела свыкнуться с мыслью о черненьком, выучила черты его лица, успела по-своему заинтересоваться им. Деваться было некуда.

Ирина обреченно призналась себе, что от идеи Егоровой отступиться не в силах.

Долго смотрела на парня, думая о своем, потом поднялась, спиной чувствуя его взгляд, и пошла, зная — он пойдет за ней.

Она так волновалась, что, когда он обнял ее, была на грани срыва. Но неожиданно тепло большого сильного тела успокоило ее, и она с готовностью прильнула к нему, обвивая руками его широкий торс. Парень был нетороплив. Он почти не касался ее руками, осторожно целуя в волосы.

«Он робок и нежен», — с облегчением подумала Ирина, с благодарностью обняла его и поцеловала в губы.

Он стал отвечать ей быстрыми нежными поцелуями. Ирина расстегнула его рубашку, осторожно трогая дрожащими пальцами горячее сильное тело. Как она была благодарна за его сдержанную нежность! Ей хотелось любить этого совершенно чужого человека со всей дремавшей в ней страстью. Она удивилась себе: откуда это? Сама раздела его и, скинув легкое платье, потянула мужчину за собой. Все с тем же внутренним удивлением отдалась на волю своих ощущений, отзывалась на каждое прикосновение его горячих рук и ищущих губ. Она выгибалась навстречу чужому телу, ныряя в глубины чувственного упоения. Неделю назад ей казалось, что тело ее умерло для подобных наслаждений. Это было заблуждением. Мужчина, которого она привела, был одновременно сильным, гибким и щедрым на ласку — он перецеловал ее всю, с головы до ног, чужую, странную.

Она таяла под его руками, как разогретый воск свечи. Казалось, что у нее нет костей, и она с легкостью может принять любую форму, подчиняясь воле этого человека. Впиваясь в него губами и пальцами, она будто пила энергию, исходящую от него, а он щедро отдавал, бережно поглаживая все изгибы ее тела. И когда на пике наслаждения Ирина закусила губу, чтобы не вскрикнуть, она действительно почувствовала, как в нее вливается жизнь. Она лежала, ошарашенная своим открытием. Под утро парень уснул, обхватив руками ее талию, а она лежала в его объятиях, по-новому ощущая все свое тело. Потом она тихо поднялась и оделась, не включая свет.

В лесу стоял туман, и Ирина мысленно сказала: «Привет, туман!» Легко ступая по хрустящим листьям, прошла к озеру. Там, наслаждаясь тишиной и безлюдьем, плавали серые, с синим отливом на шейках, утки. Ирина обрадовалась и уткам. Пожалела, что не взяла с собой хлеб.

Странно, но она не чувствовала стыда за то, что накануне сыграла, что называется, чужую роль. Парень наверняка принял ее за нимфоманку. Ну и пусть. Она сейчас думала не о нем. Она думала о своей жизни, о Нике, о Саше, которому изменила впервые, и мысли о них неожиданно переплавлялись из острой саднящей боли в тихую осеннюю грусть. Она плакала, с благодарностью замечая, что природа вокруг плачет вместе с ней, роняя, как слезы, свои отжившие век листья. Через два дня Ирина уехала. Теперь она твердо знала, что будет жить.

Помещение под кафе Ирина получила классное — в трех уровнях — и уже придумала, как оборудует его. Оно находилось в одном доме с магазином Никитиных, через стенку, и соединялось с ним общей подсобкой. Два довольно просторных зала, лестница наверх, к двум комнаткам во втором этаже, и еще огромный сухой подвал. В подвале Ирина решила устроить пещеру «Сезам». Основные помещения кафе находились в пристройке длинной девятиэтажки, выступающей из дома на уровне первого этажа.

Дом, вероятно, так был задуман: весь первый этаж, выпирающий длинным козырьком, — магазины, мастерская по ремонту бытовой техники, библиотека. Эта же пристройка и подвела в первый же хороший дождь: крыша протекла и теперь пол и потолок в главном зале были напрочь испорчены. Посередине стояли тазы и ведра: с потолка, два дня назад отделанного потолочной плиткой, щедро капала вода. Иван вместе с грузчиками и шофером вот уже битый час торчали на крыше, пытаясь поправить положение, а Маша с Ириной перетаскивали в подвал потолочные обои, плафоны, ковролин и пеноплен — спасали имущество.