Жестокие игры - Пиколт Джоди

Она прошла мимо отца в кухню, которая сейчас напоминала затерянный город: она утопала в серых тенях и в ней витал аромат приготовленной ранее еды. Эдди схватила железную щетку, висевшую сбоку печки, и начала резкими ритмичными движениями скоблить гриль.

— Тогда я тебе помогу, — сказал Рой, закатывая рукава.

— Папа! — Она посмотрела ему прямо в глаза. — Я просто хочу побыть одна.

— Ох, Эдди…

Рой крепко обнял дочь. Щетка выпала у нее из рук, а из груди вырвался всхлип, напоминающий мяуканье котенка.

— Я даже не смогу с ним проститься, — прошептала Эдди. — Часы свиданий только по средам. А к тому времени… к тому времени его уже могут отправить в тюрьму в Конкорде.

— Так поедешь туда! Если нужно, я сам буду возить тебя каждый день.

Эдди слабо улыбнулась.

— На чем, папа? На газонокосилке? — Она легонько сжала его руку. — Может быть, я и поднимусь попить чаю, договорились? Просто дай мне время все обдумать.

Она чувствовала на себе взгляд отца, когда взяла с полки бутылку с отбеливателем и начала мыть раковину из нержавейки. Мама говорила, что капелька отбеливателя заставляет сиять даже самые запущенные вещи.

Просто ее мама не знала Джека Сент-Брайда.

Когда Рой поднялся к себе, Эдди набросилась на кухню. Она протерла витрину холодильника и вымыла его прохладные внутренности. Отскребла в духовке пригоревший жир. Она скоблила и мыла, пока не стерла до крови костяшки пальцев, несмотря на то что надела перчатки. Пришлось даже обмотать руки мокрой тряпкой, чтобы боль утихла.

Она работала с таким остервенением, что не слышала, как хлопнула входная дверь.

— Надеюсь, ты хорошо себе платишь, — сказал Чарли.

Эдди подпрыгнула от неожиданности и ударилась головой о стол с подогревом.

— Ой!

— Боже мой, Эдди, ты не сильно ушиблась?

Чарли бросился ей на помощь, но, когда оказался на расстоянии вытянутой руки, оба замерли. Эдди попятилась, держась рукой за голову.

— Нет. Все нормально. Сама виновата. — Она прижала руки к груди. — Что-то с Джеком?

Чарли покачал головой.

— Есть дело. Присядем на секунду?

Эдди кивнула и прошла за ним в зал. Они сели за столик напротив друг друга. Но Чарли продолжал хранить молчание.

— Как Мэг? — через минуту спросила Эдди.

— Нормально. Спасибо, что спросила. — Чарли постучал кончиками пальцев по столу. — После всего сказанного в суде я уже не знаю, что из нее вырастет.

— Живи сегодняшним днем.

Эдди взглянула на часы и нервно сглотнула.

— Эдди, — произнес Чарли, — я должен перед тобой извиниться. Она через силу посмотрела ему в глаза.

— За что?

— Я слушал свидетелей. Я много недель помогал стороне обвинения. И воспоминания… воспоминания стали еще ярче. Господи, у меня собачья работа… — Чарли потер лицо рукой. — Я думал, что буду жить в Майами, пойду работать в полицию и забуду Сейлем-Фоллз. Потом шериф Рудлоу позвал меня назад, и я сказал себе, что прошло уже достаточно много времени и все быльем поросло. Десять лет спустя я решил, что если не буду об этом думать, то никто больше не будет этого вспоминать. — Он сгорбился, как будто растерял всю силу. — Но ты ведь вспоминала, каждый день вспоминала?

Эдди закрыла глаза и кивнула.

— Я понимал, что произойдет в тот вечер на стадионе, когда Амос тебя позвал. Конечно, я был пьян, но вполне отдавал себе во всем отчет. И по какой-то причине — даже думать о ней противно! — я согласился… а потом последовал примеру остальных, когда они стали делать вид, что ничего не произошло. — Чарли опустил глаза. — Черт, Эдди, как сказать человеку, что ты сожалеешь, что сломал ему жизнь?

Эдди долго молчала, прежде чем ответить.

— Ты мне жизнь не ломал, Чарли. Ты меня изнасиловал. Разница в том, что от одного спасения нет… а второе я в силах предотвратить. И я это сделала. — Она подумала о Хло, о Джеке. — Со временем боль утихает и уголь спекается в алмаз.

Глаза у Чарли были воспаленные, больные.

— Я не прошу меня простить и знаю, что не могу просить тебя забыть. Но я хочу, чтобы ты знала: сколько бы времени ни прошло, я себя не прощу… и никогда ничего забыть не смогу.

— Спасибо тебе за это, — прошептала Эдди.

Она услышала, как за ним щелкнула, закрываясь, дверь. Ноги ее не слушались, и она осталась сидеть за столиком, чтобы переждать, пока успокоится бешено колотящееся сердце. Разве после всех этих лет можно было ожидать такого признания? Разве она думала, что после стольких лет воспоминания нахлынут с новой силой?