Дорога в рай (Рассказы) - Даль Роальд

    Между тем, всего изюмин у нас было сто девяносто шесть, и, когда мы закончили, был уже почти вечер.

    – Ну чем не хороши! - воскликнул Клод, яростно потирая руки. - Который час, Гордон?

    – Шестой.

    В окно мы увидели, как к колонке подъехал фургон с женщиной за рулем и, наверное, восемью ребятишками, которые сидели сзади и ели мороженое.

    – Надо двигаться, - сказал Клод. - Сам понимаешь, не явимся туда до заката, все пойдет насмарку.

    Он уже начинал дергаться. Его лицо было таким же красным, а глаза так же вылезли из орбит, как и тогда - перед собачьими бегами или перед вечерним свиданием с Кларис.

    Мы оба вышли из конторы, и Клод отпустил женщине столько галлонов бензина, сколько она просила. Когда она отъехала, он остался стоять посреди дороги и, щурясь, с беспокойством глядел на солнце, - оно висело в дальнем конце долины чуть выше ширины ладони над линией деревьев, на гребне холма.

    – Ладно, - сказал он. - Закрывай лавочку.

    Гордон быстро обошел все колонки, закрыв их на замок.

    – Ты бы лучше снял этот свой желтый свитер, - сказал Клод.

    – Это еще зачем?

    – При лунном свете ты будешь сверкать в нем, как маяк.

    – Все будет в порядке.

    – Нет, - сказал Клод. - Сними его, Гордон, прошу тебя. Вернусь через три минуты.

    Он исчез в своем автоприцепе за заправочной станцией, а я вернулся в контору и поменял желтый свитер на синий.

    Когда мы снова встретились, на Клоде были черные брюки и темно-зеленый свитер с высоким завернутым воротником. На голове коричневая кепка, низко надвинутая на глаза. Он был похож на артиста, играющего в ночном клубе бандита.

    – А это что у тебя там? - спросил я, увидев, что на поясе у него что-то топорщится.

    Клод задрал свитер и показал мне два тонких белых хлопчатобумажных мешка, аккуратно и прочно привязанных к животу.

    – Чтобы потом в них складывать, - загадочно ответил он.

    – Понятно.

    – Пошли, - сказал он.

    – Не лучше ли нам взять машину?

    – Слишком рискованно. Ее могут увидеть, когда мы ее оставим.

    – Но ведь до леса больше трех миль.

    – Да, - сказал Клод. - И думаю, ты сам понимаешь, что мы можем получить шесть месяцев тюрьмы, если нас схватят.

    – Этого ты мне раньше не говорил.

    – Разве?

    – Я не пойду, - сказал я. - Не стоит того.

    – Тебе полезно прогуляться, Гордон. Идем.

    Был тихий солнечный вечер, яркие белые облачка неподвижно висели в небе, и в долине было прохладно и очень тихо. Мы пошли по траве вдоль дороги, которая тянулась между холмами в сторону Оксфорда.

    – Изюм у тебя? - спросил Клод.

    – В кармане.

    – Хорошо, - сказал он. - Отлично.

    Через десять минут мы свернули с главной дороги на узкую тропинку с высокой изгородью по обеим сторонам. Дальше нам предстояло взбираться вверх.

    – Сколько там сторожей? - спросил я.

    – Трое.

    Клод выбросил выкуренную наполовину сигарету. Спустя минуту он закурил другую.

    – Обычно я не одобряю новые методы, - сказал он. - Особенно в такого рода делах.

    – Понимаю.

    – Но, честное слово, Гордон, думаю, на сей раз нас ждет грандиозный успех.

    – Точно?

    – Не сомневаюсь.

    – Надеюсь, ты прав.

    – Это будет вехой в истории браконьерства, - сказал он. - И смотри, ни единой живой душе потом не проговорись, как мы это сделали, понял? Потому что если это просочится, каждый болван в округе будет делать то же самое, и тогда ни одного фазана не останется.

    – Ни слова никому не скажу.

    – Ты должен гордиться собой, - продолжал он. - Умные люди уже сотни лет бьются над этой проблемой, но никто ничего похожего не придумал. Почему ты мне об этом раньше не рассказывал?

    – А ты никогда и не интересовался моим мнением, - ответил я.

    И это было правдой. Буквально до позавчерашнего дня Клоду и в голову не приходило обсуждать со мной святую тему браконьерства. Летними вечерами, после работы, я частенько видел, как он незаметно выскальзывает в своей кепке из автоприцепа и исчезает на дороге в лес. Иногда, глядя на него в окно, я ловил себя на том, что задумываюсь - что же он все-таки собирается предпринять один-одинешенек среди ночи, какие хитрости замышляет? Он редко возвращался рано и никогда, абсолютно никогда сам добычу не приносил. Однако на следующий день (я и представить себе не мог, как он этого достигал) в сарае за заправочной станцией висел фазан, или заяц, или пара куропаток, которых мы потом съедали.