Информация - Эмис Мартин

Например, это обязательно должна быть «Нью-Йорк таймс». Ричард знал, что «Лос-Анджелес таймс» больше, но, с его точки зрения, Гвин был не настолько чокнутым, чтобы его хватило на «Лос-Анджелес таймс». А вот для «Нью-Йорк таймс» он был достаточно крейзанутым, не вопрос. За это Ричард мог бы поручиться своим рассудком. Если Гвин недостаточно чокнутый для «Нью-Йорк таймс», значит, Ричард теряет нюх. Он протянул руку к пиджаку, висевшему на спинке стула, и вытащил из кармана помятую чековую книжку, на которой он, помнится, успел записать несколько слов о «Темном домике души». Точно: «сдает своих дружков, чтобы избежать плахи, с. 536». Чековая книжка присоединилась к другим заметкам, собранным на заваленном разным хламом столе: заметкам, сделанным на футляре для кредиток, на разорванном конверте, на пустом спичечном коробке. Его стол был чудовищно перегружен — часто Ричард просто не успевал найти на нем телефон, и тот прекращал звонить, иногда он его, наверное, даже не слышал.

План был такой. Ричард посылает Гвину Барри воскресный номер газеты «Нью-Йорк таймс» — всю эту толстенную пачку бумаги, для изготовления которой, наверное, пришлось вырубить небольшую рощицу. К газете должна была прилагаться отпечатанная на машинке записка, гласившая:

И разумеется, никаких указаний на то, где это интересное нечто можно найти. Ричард представлял, как Гвин в своем кабинете, где все расставлено в алфавитном порядке, раскрывает посылку, нахмурившись читает записку, потом берет газету и для начала с легкой улыбкой на лице просматривает книжный раздел, потом, уже не так уверенно, открывает раздел искусств, а потом…

— Марко, зачем ты это делаешь?

Марко либо его не расслышал, либо не понял.

— Чо? — сказал он.

Всегда непросто передавать детскую речь. Однако без этого не обойтись. А Марко сказал не «что?», он сказал именно «чо?» — определенно более скромное и короткое слово, и без зубного «т».

— Я про эту игрушку на моей руке, — сказал Ричард. — Зачем? Для чего?

— Тебе не нравится?

— Нет.

— Так тебе тоже не нравится? — спросил Марко, пристраивая игрушку на голове у отца.

— Нет.

— А так? — спросил Марко, ставя игрушку ему на плечо.

— Мне все не нравится, — ответил Ричард. («И Эдмунд Уоллер тоже».) — Как я должен писать эту рецензию?

Ричарду хотелось, чтобы Марко куда-нибудь ушел, тогда он смог бы позвонить Энстис, выкурить сигарету, высунувшись в окошко, и продолжать думать о том, как ему растоптать Гвина. «Эдмунд Уоллер родился в…» «Ступай, милая Роза! Скажи ей, что она напрасно теряет время и мучает меня…» По сути, теперь, когда чувство вины улетучилось, история с Энстис превратилась в какую-то бездонную воронку. Ричард уже потратил кучу времени на разговоры с ней из опасения, что она может покончить с собой. «Эдмунд, конформист и продажный друг (и посредственность)». Ричард в глубине души как раз хотел, чтобы Энстис покончила с собой. Но чтобы покончить с собой, нужна внутренняя сила, которой в Энстис обычно не было. Когда она была полна энергии, она вполне могла сделать и кое-что еще — например, позвонить Джине. «Непоследовательный роялист, когда выгодно — республиканец и жених по расчету». Хоть Ричард и лег в постель с Энстис, он не занимался с ней любовью, но она, похоже, этого не поняла. «Заговор Уоллера не мог не потерпеть фиаско. И все же он предоставил Уоллеру возможность предать всех своих». Да и вообще, что может быть, если Джина узнает? Раз уж это случилось, Ричард предполагал и даже надеялся, что у Джины тоже интрижка на стороне: вследствие некоторых обстоятельств, которые скоро станут понятны. «Немного стоит красота, сокрытая от света…» Жизнь писателей не отличается выразительностью. Выразительность они придают своим персонажам: бухгалтерам, маньякам. «В то время как Эдмунд Уоллер…» «А вот Уоллер…» «Хотя…» «Несмотря на то, что…» «Меж тем Уоллер…»

Что такое «меж тем»? Откровенный архаизм — как и сами стандартные книжные обозрения. Как стандартные книги. Не слова сами по себе чопорны и оживленно-вежливы, но их очертания, соответствующие давно отжившим ритмам мысли. А где же новые ритмы — появились ли они уже? Ричарду порой нравилось воображать, что его проза ищет новых ритмов. Гвину они на хрен нужны — он и не думал их искать. Стиль Гвина разыгрывал простейшую мелодию: он выдувал ее на дудке, выпучив (от напряжения) безыскусные глаза. Ричард выдвинул верхний ящик письменного стола и вновь обратился к письму своего новоиспеченного поклонника — Дарко, поверенного отпадной девушки по имени Белладонна. Помятый листок бумаги, расчерченный ярко-голубыми, как вода в бассейне, линиями, отпечатки потных пальцев — алчного эпидермиса — вот где, пожалуй, скрыты новые ритмы.