Все семь волн - Глаттауэр Даниэль

Приятного вечера,

Лео

Через двадцать минут

RE:

В виде исключения — реплика:

1. Значит, эти два года прошли под знаком «никак»? Но твое «никак» может очень убедительно превращаться в «так», дорогой мой. И уж если ты в качестве «никак» можешь быть до такой степени «так», то каким же ты был бы в качестве «так»?..

2. Ты пишешь: «Я никогда не стремился отнять тебя — или хотя бы часть тебя — у твоего мужа». Лео, вот именно этот занудно-консервативный подход я и не могу тебе простить. Ты меня тем самым низводишь до уровня товара. Я не товар, который принадлежит одному и потому не может перейти в собственность другого. Лео, Я ПРИНАДЛЕЖУ СЕБЕ САМОЙ и больше никому. Ты не можешь отнять меня у кого бы то ни было, и ни один супруг мира не может просто так оставить меня себе. ТОЛЬКО Я ОДНА могу оставить себя или отдать. Иногда я и отдаю (или выдаю) себя. Но очень редко. И не кому попало.

3. Ты все еще цепляешься за формулировку «вполне довольна своим замужеством». Ты что, проспал перемены, произошедшие со мной за последний год? Разве я мало о них говорила? Разве я не намекаю на них то и дело?

4. Тем самым я перехожу к твоему елейному, проникнутому строго-католической надеждой вопросу: Ты не исключаешь возможности спасти ваш брак? Не исключаю ли я возможности спасти наш брак? На этот вопрос у меня имеется хороший ответ, дорогой мой! Но я придержу его еще на некоторое время. А сегодня я скажу тебе только вот что: черт побери, Лео, на институт брака мне по большому счету наплевать! Это всего лишь подпорка, за которую цепляются супруги, когда теряют почву под ногами. Главное — это люди. Бернард мне далеко не безразличен. Бернард и дети. В этом я — все еще — вижу некую важную для себя задачу. Дает ли эта задача «возможность спасти брак», покажет время.

5. Завтра я надеюсь услышать более острый и волнующий вопрос!!! У нас осталось всего шесть ночей, дорогой мой.

6. Приятного вечера. Я пошла в кино.

Следующим вечером

Тема: Острый, так острый

Привет, Эмми!

Мой вопрос: Ну как кино? Что ты смотрела? Шучу! На самом деле вопрос звучит так: Ты иногда вспоминаешь секс со мной?

Через десять минут

RE:

Спасибо, Лео!

Ты спросил это ради меня, верно?

Ты ведь знаешь, как я тащусь от таких вопросов. Тебя самого такие вещи, к сожалению, интересуют только в момент общения с твоим закадычным другом бордо. Но я так рада, что ты делаешь вид, будто тема «секс» для нас с тобой даже в трезвом состоянии — вовсе не табу! Поэтому ты вполне заслужил честный ответ: «Нет, я не вспоминаю ИНОГДА о сексе с тобой!» Я бы с удовольствием сразу же задала тебе твой же вопрос, но мне странным образом мешает это сделать твоя прибывающая вскоре партнерша по гольфу «Пэм». А я в данной ситуации по части секса разделяю позицию своего партнера по переписке Лео «Либо-Либо» с его консервативным взглядом на определенные ценности.

Чмоки,

Эмми

Через тридцать минут

Тема: Памела

Странно — стоило тебе один раз написать слово «секс» (надев предварительно полосатые носочки), как мне срочно потребовалось две порции виски. Я тебе сегодня, к сожалению, не могу предложить столь же острого и опьяняющего вопроса. Мой скромный вопрос звучит так: Что Памеле известно о нас с тобой? (Как видишь, я написала «Памела». Поэтому настоятельно прошу серьезного ответа.)

Через минуту

RE:

Ничего!

Через две минуты

RE:

В самом деле — ничего? Но это несерьезно мало!

Через десять минут

Без темы

Дорогой Лео!

Надеюсь, мне не надо напоминать тебе, что «ничего» — это слишком мало. Я имею в виду — для ответа. Мой вопрос, по сути, означает, что мне хотелось бы понять, ПОЧЕМУ «Пэм» знает о нас столько, сколько она знает, и если она ничего о нас не знает, то ПОЧЕМУ, черт побери? Естественно, потому, что ты ей ничего не рассказал. Но ПОЧЕМУ? Это и есть мой сегодняшний вопрос. (Нет, не завтрашний, а сегодняшний!) И сразу же предупреждаю тебя: если ты не дашь на него ответ добровольно, я прилечу в твой пентхаус и вырву его у тебя силой. Он нужен мне, я должна знать это, завтра утром я должна рассказать об этом своей психотерапевтине!

Через минуту

RE:

Я вижу тебя сейчас перед собой как живую, Эмми! Когда ты с такой страстью чего-то требуешь (от меня), поволока твоих глаз вдруг поднимается, как занавес, и зрачки превращаются в желто-зеленые стрелы. Ты вполне могла бы заколоть кого-нибудь своим взглядом.