Рубашка - Гришковец Евгений

Я от многих слышал: «Мне бы столько-то денег, вот тогда бы я сделал ТАКУЮ мастерскую или ТАКОЕ бюро!» Да не сделал бы! Вот и нету ТАКИХ мастерских… Но самое страшное, Макс, если я найду эти деньги – я же их возьму! Буду знать, что они разрушат мою жизнь, но возьму. Обязательно! Потому что если я нашёл много денег, жизнь уже разрушена. ВСЁ! Понимаешь?! В любом случае! Даже если я их не возьму себе, а совершу такую глупость и отдам их государству или найду их владельца… Всю оставшуюся жизнь я буду об этом думать и мучиться. А все окружающие будут считать меня дураком. Причём, самым гадким и отвратительным дураком.

Макс: Конечно будут! И ещё будут не любить. Кстати, в любом случае. Возьмёшь ты деньги или не возьмёшь, без разницы… Знаешь, Саня, а мне деньги нравятся. Вот сами по себе нравятся. Вот смотри: например, спроси меня, сколько стоит мой друг, например ты. Я бы за такой вопрос сразу раз и в глаз! А когда иду покупать тебе подарок на день рождения, хожу по магазинам и прикидываю: «Ага, вот это для него слишком дёшево, а вот это слишком дорого. И выбираю подарок по такой цене, которая, я полагаю, тебе подходит. Понял?! То есть, нахожу конкретную цену! Кому? Другу! Тебе! Свинство?! А забавно!

Я: Не-е-е! Я не об этом. Нравятся деньги или не нравятся, какая разница. Они есть, и с этим ничего не сделаешь. А я хотел бы их не чувствовать. Вообще не чувствовать деньги…

Макс: Это как это? Не чувствовать?

Я: Как? Ну, например, покупаю я зимой клубнику. Захотел этой клубники с молоком и сахаром, как в детстве. И ведь могу её купить, денег достаточно. Но обязательно подумаю, что летом клубника будет вкуснее, а главное – дешевле. Вот чего я чувствовать не хочу! Зато хочу покупать в июне первую, самую первую черешню, и не чувствовать, что это дорого, а через неделю станет дешевле. Понимаешь, чего я хочу?!

Макс: Понимаю! (Макс пожал плечами.) Я бы очень хотел иметь шапку-невидимку, хотел бы дышать под водой, как рыба, и иметь маленький летательный аппарат, такой, безопасный, какого пока не существует, этакий фантастический. Я этого всего хочу! Но хотением этого я не занимаюсь. Я больше думаю о деньгах, да, Сань! Думаю, как мне закончить одно дельце, и выгодно его закончить. Думаю, покупать мне новую машину или не покупать, а если покупать, то какую. И ещё много других вопросов решаю, которые по сути такие же… А хотел бы иметь шапку-невидимку, хотел бы дышать, как рыба. И сильно-сильно хотел бы поговорить с отцом. Сейчас поговорить. В теперешнем моём возрасте. Но отец-то умер… и давно! А мы перед его смертью поссорились… Я к чему это… К тому, что про отца и про шапку-невидимку мне говорить приятно, а главное, не стыдно! Знаешь почему?! Потому что это не-воз-мож-но! А про новую машину… хули про неё говорить? Надо будет – куплю!!! Саня, а ты не опаздываешь?

Вот так разговор закончился.

Меня как будто облили самой холодной в мире жидкостью. Я взглянул на часы. Паника слегка улеглась, я просидел лишних семь-восемь минут. Но как я мог так забыться?! Как я могу так рисковать?! Я бросился к гардеробу, а Макс поспевал за мной, весело подгоняя меня. Мне же было не до шуток.

– Вот видишь, Саня, как только заговорил про деньги, тут же забыл про любовь!

Макс, сволочь, был прав…

11

Было уже десять минут восьмого, когда мне удалось наконец-то поймать машину. Чисто или не чисто внутри этого автомобиля, мне было совершенно неважно. Главное – ехать. Быстрее!

– А где конкретно? Проспект Мира длинный, – спросил меня худой и коротко стриженный водитель.

– Я не помню номер дома, там покажу. Мне прямо на проспекте… ну, то есть, сворачивать никуда не нужно. По ходу справа… – я нервничал и с трудом формулировал.

– Хорошо, понятно, – сказал водитель. – А мы торопимся?

– Мы просто опаздываем, – быстро ответил я.

– Ну, если мы спешим, то можно попробовать… – запел он обычную водительскую песню.

– Конечно-конечно! Разумеется! Если доедем за сорок минут, – прервал я его и без того ясное высказывание, – я не обижу.

Машин было отчаянно много. Опоздать можно было запросто. Начало восьмого! Шутка ли? Москва почти не двигалась. Но мой водитель…

Он имел удивительную манеру вождения. Очень худой и высокий, он сидел, не откинувшись на спинку сиденья, а наоборот. Он как бы склонился над рулём и, казалось, старался упереться носом в лобовое стекло. Он постоянно двигал своими длинными руками и ногами – жал на педали, переключал скорости и беспрерывно рулил. Он вертел своей остроконечной головой и высматривал каждую возможную лазейку. Как только он её находил – тут же делал рывок туда. И при этом он, не умолкая, комментировал действия других водителей. Обгоняя кого-нибудь, обязательно оглядывался и говорил: «Ну, конечно! В очках! Баррран! Не видит ни х…!», или «Баба! Я так и думал!», или «Где же они права-то покупают, а?» и так далее. Он чувствовал себя на улице, как на войне. Он как бы пробивался вперед короткими перебежками, постоянно анализировал изменяющуюся оперативную обстановку и моментально принимал решения.