Суббота - Макьюэн Иэн

Троица замирает, словно набирает воздуху в грудь. Нарк сжимает правую руку в кулак. Пероун замечает на ней — на указательном, среднем и безымянном пальцах — три широких золотых кольца. Он понимает: осталось несколько секунд. Бакстеру лет двадцать пять. Для выяснения анамнеза момент не самый подходящий. С пятидесятипроцентной вероятностью — унаследовано от отца. Четвертая пара хромосом. Сбой в одном-единственном гене, лишнее повторение одной-единственной последовательности — CAG. Биологический детерминизм в чистейшей своей форме. Больше сорока повторений крохотного кода — и ты обречен. Твое будущее предопределено и легко предсказуемо. Чем больше повторений, тем раньше и резче проявляются симптомы. Начало — в возрасте от десяти до двадцати лет: на первом этапе — небольшие изменения характера, дрожь в руках, подергивание лица, эмоциональная возбудимость, выражающаяся прежде всего в резких перепадах настроения, а затем — неконтролируемые движения, как в странном танце, интеллектуальные нарушения, потеря памяти, агнозия, апраксия, деменция, полная потеря мышечного контроля, временами — ригидность, кошмарные галлюцинации, разрушение личности и смерть. Вот что делает со сложней шей машиной почти незаметный сбой шестеренки, почти неслышный сигнал к разрушению, одна-единственная неверная идея, тысячекратно размноженная и заложенная в каждую клетку, в каждую четвертую пару хромосом.

Нарк отводит руку назад для удара. Найджел, кажется, доволен, что первый ход не за ним. Кажется, Генри слышал, что раннее начало болезни указывает на наследственный характер. Или нет? Ладно, он ничего не теряет. Глядя Бакстеру в глаза, он говорит:

— То же самое было у твоего отца.

Сам он чувствует себя знахарем, налагающим проклятие. Бакстер смотрит на него тупо, без выражения. Взмахом левой руки останавливает своих дружков. Тишина. Бакстер сопит, пристально глядя перед собой. Пероун высказался нарочито двусмысленно: из его слов непонятно, жив ли еще отец Бакстера. Впрочем, Бакстер может не знать своего отца. Однако Пероун рассчитывал на то, что тот знает и про отца, и про его болезнь. А зная, ни за что не расскажет об этом ни Нарку, ни Найджелу, ни прочим своим приятелям. Это постыдная тайна. Возможно, даже себе самому он не признается, что болен, — старается не думать об этом.

Наконец Бакстер отвечает, уже совсем по-другому, негромко и осторожно:

— Ты моего папашу знал?

— Я врач.

— Ага, щас! Доктора в таком рванье не ходят.

— Я врач. Тебе кто-нибудь объяснял, что с тобой происходит? Хочешь, расскажу, в чем твоя проблема?

Шантаж, бессовестный шантаж — и он срабатывает.

— Какая еще проблема? — побагровев, выпаливает Бакстер. И прежде чем Пероун успевает ответить, рявкает: — Лучше заткнись, мать твою!

И отворачивается, словно смутившись. Они вдвоем с Пероуном оказались в особом мире, не врачебном, а магическом. Когда ты болен, неразумно оскорблять шамана.

— О чем это он? Что такое было у твоего старика? — спрашивает Найджел.

— Заткнись.

Опасный момент позади: Пероун чувствует, что власть переходит к нему. Ниша у запасного выхода превратилась во врачебный кабинет. Голосом, полным профессиональной уверенности, он спрашивает:

— Ты к кому-нибудь обращался?

— Бакстер, о чем это он?

Бакстер сует разбитое зеркало в руки Найджелу.

— Ждите меня в машине.

— Да ты чего?..

— Я сказал. Оба. Идите и ждите в машине, мать вашу!

Очевидно, Бакстер очень хочет уберечь свою тайну. Его приятели переглядываются и пожимают плечами. Затем, не глядя на Пероуна, идут обратно на дорогу. Неужели они в самом деле не догадываются, что с Бакстером что-то неладно? Но на первой стадии симптомы малозаметны, а прогрессирует болезнь медленно. Может быть, они не так давно с ним знакомы. Походка вразвалку, непонятный тремор, внезапные смены настроения и барские вспышки ярости — может, в их среде все это считается признаком силы. Дойдя до «БМВ», Нарк открывает заднюю дверь и швыряет зеркало на сиденье. Оба встают возле капота и смотрят на Пероуна и Бакстера, скрестив руки на груди, словно злодеи из кино.

— Когда умер твой отец? — мягко, но настойчиво спрашивает Пероун.

— А тебе-то что?

Бакстер не смотрит на него: стоит вполоборота, упрямо выставив плечо, словно капризный ребенок, который хочет, чтобы его утешили, но сам просить не решается. Характерный признак множества нейродегенеративных заболеваний: пациент мгновенно переходит от одного настроения к другому, не сознавая этого, не вспоминая о предыдущем, не понимая, как это выглядит со стороны.