99 Франков - Бегбедер Фредерик

Ах, если бы это не я сидел за решеткой, а мой двойник-клошар из нашего подъезда; если бы он гнил в этой сраной камере, а я мог бы уехать – вы слышите? – УЕХАТЬ! С каким восторгом я поменялся бы с ним местами – ведь он был бы здесь вполне счастлив: жратва, жилье – все дармовое, – а я тем временем обрел бы свободу на краю света. От такого обмена выиграли бы все. Но нет, я просто спятил, куда мне – с моими дырявыми легкими!

Итак, я закончил мою книгу, цена ей – 99 франков. Вот идиотство: только что мне пришел на ум отвязный титр для «Мегрелет»: «Красавец, но дурак – тут что-нибудь не так!» Теперь перекупить бы права на песенку Жака Бреля и выдрать из нее тот самый кусочек, где он тянет: «КРАСАВЕЦ, НО ДУРА-А-АК…» Если сунуть это после закадрового голоса, получится: «„МЕГРЕЛЕТ“ – КРАСАВЕЦ, НО ДУРАК – ТУТ ЧТО-НИБУДЬ НЕ ТАК!» Шикарный вариант! Жаль, что всему этому хана.

Решетка на единственном оконце моей камеры напоминает товарный штрих-код.

По телику передают в записи концерт группы «Les Enfoires», Жан-Жак Гольдман, Франсис Кабрель, Зази и все остальные дружно распевают:

А все эти душегубы, что с утра до ночи орут, стонут и причитают за стеной, совсем доконали меня. Не мешало бы им хорошенько раскинуть мозгами, прежде чем мочить невинных людей. Моего Чарли вчера нашли в луже крови, он вскрыл себе вены острым краем банки из-под сардин «Sailpiquet». Этот чертов идиот еще ухитрился отснять свой подвиг раздобытой где-то Web-камерой и передать сцену самоубийства в Интернет – так сказать, с места событий. Но главное, они так и не нашли Тамару; я рад, что хоть она спаслась; им все удалось загубить, только не ее.

А я – вот он, сижу в одиночке для VIP-преступников, с теликом и книжками, и ничего, терплю, все не так уж скверно (хотя здесь и воняет мочой, а я выплевываю по кусочку свои легкие); я даже прилепил над койкой репродукцию «Пироги» Гогена, которую он написал в 1896 году. Сама картина входит в коллекцию Сергея Щукина и выставлена в ленинградском Эрмитаже. Весь день напролет я кашляю перед этим изображением: мужчина, его жена и дочь в ленивых позах лежат вокруг своей лодки на полинезийском пляже.

В одном из своих последних писем Гоген сказал: «Я – дикарь».

Мне просто нужно убедить себя в том, что я не посажен в тюрьму, а добровольно ушел от мира. В конце концов, монахи ведь тоже живут уединенно, каждый в своей келье.

Я разглядываю «Пирогу», эту идиллическую сценку, супружескую пару и их маленького ребенка, а на заднем плане Гоген написал ярко-багровое закатное солнце, похожее на атомный гриб, и я плыву к ним – прыгаю в пирогу и спешу отыскать их на затерянном островке; они полюбят меня, обязательно полюбят, и я изо всех сил плыву к берегу, задевая по пути то рыбу-луну, то ската, щекочущего мне пальцы своими крыльями; я непременно отыщу их, и мы будем заниматься любовью, все вместе, Тамара и Софи, Дюлер и Марронье, они бежали от общества, но я все преодолею, и мы создадим новую семью, где спят вчетвером, и я осыплю поцелуями ножки Хлои, такой крошечной, что она вся целиком уместится на моей ладони; вы увидите, я приплыву к ним на призрачный остров, вы ведь мне верите, правда? Конечно, я знаю, что у меня крыша поехала, но все равно я плыву по морю, я пью из чаши, я чувствую себя превосходно, и закат Гогена впрямь напоминает ослепительный ядерный взрыв.

На острове Призраков протекло несколько месяцев. И вот им уже надоело числиться в мертвецах. Им кажется, что на солнце безделье переносится тяжелее. Они страдают от слишком хорошего питания. Они живут растительной жизнью среди растений. Когда они чувствуют себя в форме, они присоединяются к людским массам: Ривер Феникс позволяет Кэролайн сосать себя, а Патрик тем временем занимается содомией с Айртоном Сенной, да и весь здешний народец тешит себя совокуплениями в любых позициях – сверху и снизу, спереди и сзади, заглатывает сперму, орошает ею лица партнеров, полирует клиторы, лижет члены, сплетает волосы «кисок», хлещет себя по грудям, испражняется и мочится на других или просто мастурбирует, самозабвенно и радостно…

Однако по истечении некоторого времени им приедаются и эти многоходовые забавы. Тогда они начинают истово упражняться в теннисе, увлекаются подводной охотой в лагуне, носятся на водных лыжах по бухте, сражаются в пинг-понг под огромным навесом, играют в шары, соревнуются, кто выпьет больше «Дом Периньона», и – в это даже трудно поверить! – не далее как нынче вечером Кэролайн собственноручно выгладила майки Патрика, и он был ужасно растроган тем, что она потребовала гладильную доску вместо того, чтобы вызвать звонком горничную; он даже не ожидал, что его настолько умилит возврат к этой первозданной простоте. А еще они часто расслабляются в кессонных камерах сенсорной изоляции, или на специальных матрасах с циркулирующей водой, или на сеансах ароматерапевтического массажа, или на других столь же экзотических процедурах.

Современному миру нет альтернативы.

Лазурь, лазурь, лазурь… у них уже передозировка лазури, их тошнит от райской жизни; они безвольно лежат в своих полотняных шезлонгах или плетеных креслах в стиле «Эмманюэль», лениво почесывая бока и ягодицы, на краю бассейна, где плещутся Таня, Мона и Лола, наемные нимфетки, чьи бритые «киски» томно делит между собой троица холеных безусых юнцов. Они стали тучными и пузатыми. Они безобразно обжираются, и их животы выпирают из «бермуд», свисая чуть ли не до колен. Брюхо обличает своего жуира-хозяина. Ты только взгляни на них, на этих блаженных идиотов, превращенных собственным слабодушием в алкашей: их довольные лица заплыли жиром. Они танцуют ламбаду и наслаждаются полной безнаказанностью. Они сбежали от людей, которые значат для них меньше, чем цветы или реки, извергающиеся в море. Они слушают калифорнийский рэгги. С отвращением глотают икру и трюфели. Стали пухлыми, как их младенец. Кэролайн возится с дочкой, Патрик возится в саду, дитя возится в песочке и весело щебечет. Счастье отзывается горьким похмельем.

В 1998 году каждая французская семья тратила в среднем 640 франков в неделю на питание. Фирма «Coca-Cola» продает миллион банок напитка в час по всему миру. В Европе насчитывается двадцать миллионов безработных.

Они истосковались по газетам, телевидению, волнениям; они влачат свои дни в теплой истоме, и дни эти походят один на другой, как две капли воды.

Фирма «Барби» продает две куклы в секунду во всех странах мира. 2,8 миллиарда обитателей нашей планеты живут меньше чем на два доллара в день. 70 % людей не имеют телефона, а 50 % живут в домах без электричества. Мировой бюджет военных расходов составляет более 4000 миллиардов долларов, иными словами, вдвое превышает сумму внешнего долга всех развивающихся стран.

Кэролайн начинает подумывать о том, что воспитывать дочь в их развращенной секте просто грешно.

Неужели она никогда не сможет уехать отсюда? Ей ведь необходимы посторонние раздражители, шумы, загрязнение окружающей среды, выхлопные газы.

Патрик пребывает в депрессии в бамбуковых зарослях. Даже мерные всплески волн больше никого не убаюкивают. Время бесшумно скользит мимо. Они глушат тоску разноцветными коктейлями, у них постоянно трещит голова. Соленый ветер вызывает дикую мигрень. Мерцающее море повторяется изо дня в день. Океан впал в маразм.

Личный капитал Билла Гейтса равен национальному доходу Португалии. Состояние Клаудии Шиффер превышает 200 миллионов франков. Двести пятьдесят миллионов детей в мире работают за несколько сантимов в день.

Вернуться, вернуться назад, в большой мир! Кажется, что даже у здешних птиц началась мигрень… Патрик полон новых замыслов, проектов, слоганов; они крутятся у него в голове, крутятся, крутятся, он вспоминает, он не может забыть…

ДЛЯ КРЕПКИХ ПАРНЕЙ КОТОРЫЕ ЛЮБЯТ ПАРНЕЙ ПОНЕЖНЕЙ КОТОРЫЕ ЛЮБЯТ ШЛЮХ ПОВИДНЕЙ КОТОРЫЕ ЛЮБЯТ КОКС ПОДУРНЕЙ КОТОРЫЙ ЛЮБИТ НАВАР ПОЖИРНЕЙ.

Современному миру нет альтернативы.

Они женятся, и разводятся, и снова женятся; они рожают детей, но не растят их, а воспитывают отпрысков своих соседей, которые, в свой черед, воспитывают их собственных. Каждый день 200 самых крупных состояний в мире возрастают на 500 долларов в секунду. Рассвет – это просто закат на автореверсе. Сумерки – это заря на перемотанной пленке. Но в обоих случаях небо выглядит слишком красным, а эпизод слишком затянут. Есть предположение, что 25 % видов животных исчезнут навсегда еще до 2025 года. Все волшебные сказки завершаются одной и той же фразой: «Они жили счастливо и народили много-много детей». Точка, конец. Но никто не расскажет нам, что было дальше, а было так: прекрасный принц, узнав, что дети не от него, начинает пить мертвую, потом бросает принцессу и уходит к молоденькой любовнице; принцесса пятнадцать лет кряду посещает психоаналитика, ее дети балуются наркотой, старший кончает жизнь самоубийством, а младший торгует собой в садах Трокадеро.