Самая лучшая жена (сборник) - Гилберт Элизабет

Когда прибыли полицейские, Хоффман отказался выходить из кабины. Правда, он положил руки на руль, чтобы показать, что безоружен.

– У него нет пистолета, – крикнула Эстер из окна дома своего дяди.

Двое офицеров обошли пикап по кругу и осмотрели. Офицер помоложе постучал по стеклу кабины и попросил Хоффмана опустить стекло. Тот отказался.

– Скажи им, пусть вынесут ее! – крикнул он. – Пусть отдадут крольчиху, и я вылезу из машины! Ужасные люди!

Офицер постарше перерезал изоленту на дверце со стороны пассажирского сиденья складным ножом. Наконец ему удалось открыть дверцу, и он вытащил Хоффмана из кабины. При этом и тот, и другой порезали руки об осколки стекла. Хоффман беспомощно упал ничком на мокрую траву. На него надели наручники и увезли в патрульной машине.

Эйс и Эстер поехали за полицейскими в участок. Офицеры забрали у Хоффмана ремень и сняли отпечатки пальцев. Хоффман остался в майке. Его посадили в тесную, холодную камеру.

Эстер спросила у того полицейского, что был постарше:

– Можно мне съездить домой и привезти отцу куртку? Или одеяло?

– Можно, – ответил полицейский и сочувственно погладил руку Эстер. – Конечно, можно.

Вернувшись домой, Эстер умылась и приняла несколько таблеток аспирина. Она позвонила матери своей ученицы и отменила утренний урок. Мать спросила, нельзя ли перенести урок на другое время, но Эстер смогла только пообещать перезвонить позже. Она заметила пакет молока на кухонной стойке и убрала его в холодильник. Потом она почистила зубы, надела утепленные осенние ботинки, пошла в гардеробную и нашла там легкое шерстяное одеяло для отца. И тут она услышала шум.

Она пошла в ту сторону, откуда доносился шум. Это был звук включенного мотора автомобиля. Эстер подошла к окну гостиной и раздвинула шторы. На подъездной дорожке стоял фургончик с надписью на боку. Фургнончик принадлежал Американскому обществу предотвращения жестокого обращения с животными. Окна фургончика были зарешечены.

– О боже, – проговорила Эстер.

Из парадной двери дома Уилсонов вышел человек в белом комбинезоне. Он держал большую проволочную клетку. В клетке сидела Бонни.

Эстер никогда не бывала в здании городского отделения общества предотвращения жестокого обращения с животными, и в тот день она тоже туда заходить не стала. Она остановила свою машину рядом с фургоном, за которым ехала от самого дома. Она увидела, как мужчина в белом комбинезоне открыл задние дверцы и вытащил клетку. В этой клетке сидели три серых котенка. Мужчина понес их внутрь здания, а дверцы фургона оставил открытыми.

Когда мужчина скрылся из виду, Эстер вышла из машины и быстро подошла к фургону. Она нашла клетку с Бонни, без труда открыла ее и достала крольчиху. Бонни сильно похудела с тех пор, как Эстер видела ее в последний раз. Она смотрела на Эстер равнодушно, не узнавая свою хозяйку. Эстер отнесла Бонни к себе в машину и отправилась в полицейский участок.

Припарковав машину на автостоянке, Эстер взяла крольчиху под мышки, вышла из машины и закуталась в шерстяное одеяло, которое привезла для отца. Затем она торопливо зашагала к зданию полицейского участка. Она прошла мимо полицейского постарше, который в этот момент разговаривал с Эйсом Дугласом и Рональдом Уилсоном. Проходя мимо них, она подняла руку и торжественно произнесла:

– Хау, бледнолицые.

Эйс улыбнулся ей, а полицейский махнул рукой и указал, куда идти.

Камера, в которую посадили Хоффмана, находилась в самом конце коридора. Горела тусклая лампочка. Хоффман несколько недель недосыпал. Он замерз, руки у него были все в мелких порезах. Оправа его очков треснула, он плакал с самого утра. Он увидел идущую к нему навстречу Эстер, закутанную в светло-серое шерстяное одеяло, и она показалась ему потрясающе похожей на его мать. Зимой в Будапеште мать носила широкие пальто, и у нее была такая же царственная, горделивая осанка.

Эстер подошла к камере и протянула отцу руку через прутья решетки. Хоффман поднялся, прихрамывая подошел к решетке и сжал руку дочери. В это полубезумное мгновение Эстер показалось ему духом покойной матери. Она улыбнулась.

Улыбка дочери заставила Хоффмана оторвать взгляд от ее руки и посмотреть на ее лицо. Эстер сунула руку под одеяло и изящно извлекла крольчиху. Она ловко просунула сильно исхудавшую Бонни между прутьями решетки. Крольчиха, которую Эстер держала за шкирку, повисла на том самом месте, где только что была пустая рука дочери Хоффмана. Получилось так, что Хоффман отвлекся на улыбку Эстер, а крольчиху увидел там, где ее только что не было. Произошло настоящее чудо. Нечто возникло из ничего.

– Держи, – шутливо произнесла Эстер.

Ричард Хоффман взял мягкую шелковистую крольчиху. Он узнал Бонни. Он обнял ее неуклюжими, большими руками. А потом он взял за руку свою дочь Эстер.

Необычайно талантливую девушку.

Когда Роуз было шестнадцать лет и при этом она была на пятом месяце беременности, она выиграла конкурс красоты в Южном Техасе – из-за удачного прохода по сцене в красивом ярко-синем купальнике. Это случилось незадолго до войны. Всего лишь прошлым летом Роуз была тощей девчонкой с острыми коленками, но беременность неожиданно одарила ее соблазнительными формами. Казалось, жизнь зародилась не в ее животе, а в бедрах, грудях и ягодицах. Будто бы набранный за счет беременности вес равномерно и идеально распределился по всей ее фигуре. Те части тела, которые не мог скрыть синий купальник, вызвали восторг у некоторых судей и части зрителей, и она стала бесспорной королевой красоты.

Отец Роуз тоже заметил, как расцвела его дочь, и, опоздав на пять месяцев, начал слегка волноваться. Вскоре после конкурса состояние Роуз стало очевидным. Отец отвез ее в клинику в Оклахоме. Роды у Роуз продолжались четыре дня. Она родила мертвого мальчика. После этого Роуз уже не могла иметь детей, но чудесная фигурка осталась при ней. Впоследствии она вышла замуж, и этому тоже поспособствовал изящный проход в синем купальнике.

Но с будущим мужем Роуз познакомилась только после окончания войны, а до того оставалась в Оклахоме. У нее появились предпочтения в выборе мужчин. Ей стали нравиться высокие, улыбчивые мужчины в темных шляпах. Они были в ее вкусе. Еще в ее вкусе были некоторые мужчины, посещающие церковь, а также левши, военные, рыбаки, почтальоны, члены законодательных собраний, пожарные, патрульные полисмены, механики, ремонтирующие лифты, мексиканцы и автобусные кондукторы, заходившие в ресторанчик, где она работала. Мексиканцы почтительно назвали ее La Rubia – Блондинка, будто она была знаменитой гангстершой или карточным шулером.

Роуз вышла за своего мужа, потому что полюбила его больше всех. Он по-доброму относился к официанткам и собакам и не проявлял никакого интереса к былым пристрастиям Роуз. Он был высоким и крупным мужчиной, а спина у него была как у здоровенного зверя – мускулистая и волосатая. Номера телефонов он набирал с помощью наполовину исписанных карандашей, потому что его пальцы не пролезали в дырочки на диске набора. Губы у него были такие большие, что, когда он курил сигарету, она казалась зубочисткой. Он не мог заснуть, если Роуз не прижималась к нему. На руках он ее держал, как щенка. После того как они купили телевизор, несколько лет подряд они усаживались рядышком на диване и смотрели игровые шоу, и муж Роуз громко аплодировал победителям, выигравшим автомобили или лодки. Он радовался за этих людей. Он хлопал в ладоши, вытянув здоровенные ручищи, – совсем как дрессированный морской котик.

Со временем они переехали в Миннесоту. Муж Роуз купил большое стадо овец и малюсенький домик. Роуз была замужем за ним сорок три года, а потом он умер от инфаркта. Он был намного старше Роуз и прожил долгую жизнь. На взгляд Роуз, он прожил такую жизнь, после которой не грех сказать: «Да! Славно я пожил!» Роуз искренне горевала по нему.

Без мужа ухаживать за овцами стало тяжело, и Роуз распродала их. Овцы разъехались по нескольким штатам. Кто-то покупал их в качестве домашних зверюшек, кто-то – на корм собакам, а кто-то – на отбивные с мятным соусом. Когда все овцы были проданы, Роуз стала водить автобус местного детского сада. Ей было под семьдесят.

Имена Роуз запоминала уже плоховато, но зрение у нее было хорошее, и автобус она водила аккуратно. Она всегда была осторожным водителем. Ей дали замечательный маршрут. Сначала она должна была забрать сам автобус на стоянке за гравийными карьерами, рядом с двухколейной железной дорогой. Затем Роуз должна была заехать за мальчиком, который жил с ней по соседству, рядом с бензозаправочной станцией. Потом она забирала хнычущего мальчика. Потом – девочку, которую мать всегда одевала в парусиновые жилетки, потом – мальчика, похожего на Орсона Уэллса,[21] потом – капризную девочку, потом мальчика, который вечно что-то бубнил себе под нос, потом – девочку, заклеенную невероятным количеством пластырей. После дома девочки с пластырями Роуз вела автобус по мосту через реку и ехала в гору. Там она забирала чернокожую девочку, воспитанного мальчика, мальчика-драчуна, еще одну чернокожую девочку и запыхавшуюся девочку. Последним был еще один мальчик, но он никогда не выходил к остановке.