Медленный человек - Кутзее Джозеф Максвелл

– Спасибо, сынок, это хорошо с твоей стороны, – говорит он, когда со всем этим покончено.

Ему бы хотелось сказать больше, ибо сердце его переполнено. Например, так: «Твоя мать меня покинула; миссис Костелло, которая все время трещит о заботе, не озаботилась тем, чтобы быть рядом, когда эта забота нужна, покинула меня; все меня покинули, даже сын, которого у меня никогда не было; и тогда пришел ты!» Но он не произносит ни слова.

Он немного всплакнул – это старческие слезы, которые не в счет, потому что льются слишком легко. Он прикрывает лицо руками, так как эти слезы смущают их обоих.

Драго уходит звонить по телефону, потом возвращается.

– Моя мама говорит, что я должен купить какие-то таблетки от боли. Вот, я записал название. Говорит, что хотела их вам оставить, но забыла. Я могу сбегать в аптеку, но…

– Деньги в моем бумажнике, в ящике письменного стола.

– Спасибо. У вас есть где-нибудь швабра?

– За дверью в кухне. Но не надо…

– Пустяки. Это займет всего минуту.

Волшебные таблетки оказываются всего-навсего ибупрофеном.

– Мама говорит, нужно принимать каждые четыре часа. Но сначала вам нужно поесть. Принести вам что-нибудь из кухни?

– Принеси мне яблоко или банан, если есть. Драго!

– Да?

– Теперь со мной все будет в порядке. Тебе ни к чему оставаться. Спасибо за всё.

– Всё о'кей.

Чтобы закончить эту фразу, Драго должен сказать: Всё о'кей, вы бы сделали для меня то же самое. И это чистая правда! Если бы Драго постигло какое-нибудь несчастье, если бы какой-нибудь бесшабашный незнакомец врезался в него на своем мотоцикле, он, Пол Реймент, перевернул бы всё на свете вверх дном, истратил бы последние деньги, лишь бы его спасти. Он преподал бы всему миру урок, как нужно заботиться о любимом ребенке. Стал бы для него всем – и отцом, и матерью. Весь день, всю ночь он бы бодрствовал возле его постели. Если бы только!…

В дверях Драго оборачивается, машет рукой и ослепляет его одной из своих ангельских улыбок, от которых девушки, должно быть, падают в обморок:

– До свидания!

Как и говорила Марияна, он почти не повредил спину. Днем он уже в состоянии осторожно передвигаться, может одеться, сделать себе сандвич. Прошлой ночью он думал, что на пороге смерти; сегодня все снова прекрасно, более или менее. Чуточку одного, капельку другого, крупинку третьего – все это смешивается и принимает форму таблетки с фабрики в Бангкоке, и вот уже монстр боли превращается в маленькую мышку. Чудеса! Так что когда появляется Элизабет, он уже способен очень кратко, спокойно и буднично рассказать о происшествии.

– Я поскользнулся в душе и растянул спину. Я вызвал Марияну, она приехала и помогла мне, и теперь у меня снова всё прекрасно. – Ни слова о судорогах и слезах, о пижаме в корзине для грязного белья. – Сегодня утром забежал Драго, чтобы проверить, как у меня дела. Милый мальчик. Зрелый не по годам.

– И, как вы говорите, у вас всё прекрасно.

– Да.

– А ваши фотографии? Ваша коллекция фотографий?

– Что вы имеете в виду?

– С вашей коллекцией фотографий тоже всё прекрасно?

– Полагаю, да. А что такое?

– Возможно, вам стоит взглянуть.

Из коллекции ничего не пропало. Действительно ничего. Но один из снимков Фошери какой-то не такой на ощупь, а когда он вынимает фотографию из пластикового конверта и разглядывает на свет, она как-то странно выглядит. То, что он держит в руках – копия, коричневые тона которой подражают сепии оригинала. Эта копия выполнена электронным принтером на полуглянцевой фотобумаге. Картонная основа новая и чуть толще, чем у оригинала. Именно это и выдает подделку. А в остальном неплохая работа. Без подсказки Костелло он мог бы никогда и не заметить.

– Откуда вы узнали? – спрашивает он.

– Откуда я узнала, что Драго и его друг что-то замышляют? Я ничего не знала. Просто заподозрила. – Она берет копию в руки. – Я бы не удивилась, если бы один из этих старателей оказался прадедушкой Костелло из Керри. А взгляните-ка вот на этого парня. – Она стучит ногтем по лицу человека во втором ряду. – Разве это не вылитый Мирослав Йокич?

Он вырывает у нее фотографию. Мирослав Йокич! Да, это действительно он, в шляпе и рубашке с открытым воротом, с усами. Стоит бок о бок с этими суровыми корнуэльскими и ирландскими старателями ушедшей эпохи.

Особенно его возмущает профанация: пара наглых, дерзких юнцов глумится над мертвыми. По-видимому, они сделали это с помощью какой-то цифровой техники. В старомодной «темной комнате» он никогда не добился бы такого искусного монтажа.

Он поворачивается к Костелло.

– Что случилось с оригиналом? – наседает он на нее. – Вы знаете, что с ним случилось?! – Он сам слышит, как повышает голос, но ему уже все равно. Он швыряет копию на пол.

Глупый, глупый мальчишка! Что он сделал с оригиналом?

Элизабет Костелло смотрит на него с удивлением, широко открытыми глазами.

– Не спрашивайте меня. Пол, – говорит она. – Это же не я пригласила Драго в свой дом и отдала в его полное распоряжение ценную коллекцию фотографий. Это не я планировала подобраться к матери через сына.

– Тогда откуда вы узнали об этом… этом вандализме?

– Я не знала. Как я уже сказала, я просто подозревала.

– Но что заставило вас заподозрить? Что вы не договариваете?

– Возьмите себя в руки, Пол. Вдумайтесь. Вот у нас Драго и его друг Шон, два здоровых австралийских парня. И как же они проводят свое свободное время? Не гоняют на своих мотоциклах. Не играют в футбол. Не занимаются серфингом. Не целуются с девушками. Нет, вместо всего этого они запираются у вас в кабинете и сидят там часами. Рассматривают что-то непристойное? Нет, ведь если я не ошибаюсь, то у вас почти нет порнографических книг. Что же может привлечь их внимание, как не коллекция ваших фотографий, коллекция, которая, по вашим словам, такая бесценная, что ее следует принести в дар нации?

– Но я не понимаю, какой у них может быть мотив? Зачем им столько возиться, чтобы изготовить… – он вдавливает концом костыля копию в ковер, – подделку?

– Тут я ничем не могу вам помочь. С этим вы должны разобраться сами. Но учтите вот что: это живые молодые парни в сонном городе, которым не сидится на месте и у которых полно замыслов и планов. Время ускоряет всё вокруг нас. Пол. Десятилетние девушки рожают. Мальчики – мальчики за полчаса усваивают то, на что у нас уходило полжизни. Они это схватывают на лету, потом им становится скучно, и они переходят к чему-то другому. Может быть, Драго и его друг подумали, что это было бы забавно: Государственная библиотека, толпа богатых джентльменов и дам, обмахивающихся веерами, какая-нибудь нудная «большая шишка», торжественна открывающая Дар Реймента, и – хэлло, хэлло! – кто же это в центре главного сокровища коллекции, как не один из клана Йокичей из Хорватии! Да уж, отменная шутка! Возможно, это все объясняет: хитроумная и довольно безвкусная шутка, на которую ушла уйма времени. Что касается оригинала, вашего драгоценного снимка Фошери, то кто знает, где он? Может быть, он все еще лежит у Драго под кроватью. А может быть, они с Шоном загнали его. Однако утешьтесь. С вами сыграли шутку, как вам кажется, и, наверное, вы правы. Но тут не было злого умысла. Возможно, не было любви, но и злобы не было. Просто шутка, бездумная юношеская шутка.

Не было любви. Неужели это всем так ясно? У него такое чувство, будто сердце слишком устало, чтобы биться в груди. На глаза снова наворачиваются слезы, но без сильных эмоций, просто выделение влаги.

– Значит, вот они кто! – шепчет он. – Цыгане! Что еще они у меня украли, эти хорватские цыгане?

– Не будьте мелодраматичны, Пол. Есть хорваты – и хорваты. Конечно, вы это знаете. Горсточка хороших хорватов, горсточка плохих хорватов, и миллионы хорватов между ними. Йокичи не такие уж плохие хорваты, просто немного черствые, немного грубоватые. Включая Драго. Драго неплохой мальчик, и вы это знаете. Позвольте вам напомнить: вы сами ему сказали, довольно высокопарно, как я думаю, что храните эти фотографии просто ради истории нации. Ну что же, Драго тоже часть этой истории, не забывайте. Что плохого, думает Драго, в том, чтобы внести Йокича в национальную память, пусть и немного преждевременно, – например, дедушку Йокича? Просто проказа, о последствиях которой он не подумал. Но кто же из буйной молодежи задумывается о последствиях своих поступков?

– Дедушка Йокич?

– Да. Отец Мирослава. Вы же не думаете, что на фото сам Мирослав, не так ли? Но не расстраивайтесь, еще не все потеряно. Если вам повезет, то ничего не потеряно. Десять против одного, что ваш любимый Фошери еще у Драго. Скажите ему, что вызовете полицию, если он немедленно не вернет фотографию. Он мотает головой.

– Нет. Он испугается и сожжет ее.