Жестокие игры - Пиколт Джоди

— Так можно было бы назвать, — икнул Джордан, — историю моей жизни. — Он сделал большой глоток кофе. — Не обижайтесь, мисс Пибоди, но женщины… Боже, они… как разбитое стекло, которое валяется посреди дороги. Режут мужчин на куски, прежде чем те успевают понять, что же на самом деле произошло.

— Только в том случае, если вы решили нас переехать, — сухо ответила Эдди.

Джордан взглянул на Джека.

— Ты когда-нибудь попадал в неприятности из-за женщин?

— Бывало.

— Видите?

Эдди подлила Джордану еще кофе.

— А где сегодня ваш сын, мистер Макфи?

— На школьном балу. И взял с собой целую стеклянную глыбу.

— Стеклянную… глыбу?

— Женщину! — простонал Джордан. — Которая разрушила мою жизнь.

— Я вызову для вас такси, мистер Макфи, — предложила Эдди.

Джек оперся локтями о стойку. И раньше случалось, что люди плакали здесь над чашками с кофе. Но хуже всего было то, что Джордан Макфи понятия не имел, что у него из глаз льются слезы.

— И что же она вам сделала?

Джордан пожал плечами.

— Сказала «нет».

При этих словах Джека передернуло.

Неожиданно дверь распахнулась и в закусочную ворвался Уэс, который уже закончил дежурство в школе.

— Эдди, у тебя не найдется кофейку для человека, которому последние четыре часа пришлось слушать рэп?

— Мы закрыты, — заявил Джек.

Уэс взглянул на Джордана, потом перевел взгляд на Джека.

— Слава богу, ты с ним не наедине, — сказал он Эдди.

Она улыбнулась.

— Возможно, мистер Макфи немного выпил, но уж точно он неопасен…

— Я говорю не о Макфи. — Он покровительственно приобнял ее за плечи. — С тобой все в порядке?

— Все отлично, — ответила она, вырываясь из его объятий.

— Понятненько. Значит, такой подонок, как Сент-Брайд, может к тебе прикасаться, а я нет.

— Выбирай выражения, Уэс, — предупредила Эдди.

Полицейский бросился к Джеку.

— Так и будешь прятаться за ее спиной? Может, все-таки расскажешь своей работодательнице то, что не сообщил сразу, в тот день, когда она приняла твой жалкий зад на работу?

На мгновение в зале повисла тишина, которую нарушал только голос Алекса Требека. «Мировой рекорд — 8,891 — в этом виде легкой атлетики принадлежит Дэну О'Брайену». Джек почувствовал, как под ногами «гуляет» плитка, и уже не в первый раз подумал, что жизнь состоит из таких вот деталей.

Он не мог смотреть в глаза Эдди. Эдди, которая ему поверила.

— Я сидел в тюрьме, — признался Джек. — Восемь месяцев.

Теперь все встало на свои места: почему Джек возник из ниоткуда, почему у человека, который только что приехал в город, был только один костюм и узелок с личными вещами, почему он не хотел говорить о прошлом.

Джек ожидал ее реакции, но в горле у Эдди пересохло, как в пустыне.

— Расскажи, за что сидел, — сказал Уэс.

Но этого Джек произнести не мог.

— Я уверена, что Джек все объяснит, — дрожащим голосом проговорила Эдди.

— Он изнасиловал девочку. Полагаешь, этому можно найти объяснение?

Комната куда-то провалилась, остался лишь крошечный прямоугольник молчания, в котором были заключены оба — и Джек, и Эдди. Она тяжело дышала, в глазах плескалось недоверие.

— Джек? — тихо позвала Эдди, ожидая, что он осадит Уэса.

И поняла, что не дождется ответа.

Она схватила куртку, которая висела на барном стуле.

— Мне нужно прогуляться, — выдавила она из себя и выбежала из закусочной.

Джек смотрел ей вслед, когда вдруг почувствовал чью-то руку у себя на горле.

— Только через мой труп, — негромко пригрозил Уэс.

— Не искушай меня.

Полицейский еще сильнее сдавил его горло.

— Хочешь продолжить разговор под протокол, Сент-Брайд? — Внезапно Уэс отпустил его. — Сделай нам всем одолжение. Захлопни за собой дверь и иди, пока не пересечешь границу города.

Когда Уэс ушел, Джек опустился на стул и обхватил голову руками. В детстве его любимой игрушкой был стеклянный шар, в котором помещался маленький городок с пряничными домиками и сахарными улочками и шел снег. Он так сильно хотел там жить, что однажды раздавил стеклянный шар… и обнаружил, что дома сделаны из пластмассы, а улочки просто нарисованы. Он знал, что жизнь, которую он себе придумал в Сейлем-Фоллз, — всего лишь иллюзия, что однажды и она треснет, как тот стеклянный шар. Но он надеялся — господи, как он надеялся! — что это случится не так скоро.