Вызов врача - Нестерова Наталья

– Это ваше мнение или Маргариты Ильиничны?

– Не думаете ли вы, – от внезапного волнения Николай Сергеевич перешел на «вы», – что моя мама как-то повлияла на решение Маруси? Нет, нет, нет! – замахал руками. – Маруся сама, еще до рождения Ирочки, решила оставить нам ребенка, уйти, развестись со мной.

Память Николая Сергеевича к семидесяти годам стала избирательной, в ней держались только приятные воспоминания. Он искренне забыл, как ездил на свидания к бывшей жене в общежитие, как она пыталась (не очень настойчиво) вернуть ребенка.

– Ирина очень страдала оттого, что ее бросила мать?

– Совершенно не страдала! Бабушка заменила Ирочке мать, мы жили душа в душу. Ирочка и не вспоминала никогда про Марусю, не задавала вопросов. Уверяю вас, у моей дочери было счастливое детство!

Хотя Николай Сергеевич заверял очень горячо, у Павла остались сомнения. Но одно бесспорно:

– Биологическая мать Ирины – мерзкое чудовище!

– Ты ошибаешься, милый! Кроме того… Маруся очень помогала нам материально. Ее работа была, очевидно, связана с разъездами. Из разных уголков страны нам ежемесячно приходили крупные денежные переводы. Мой заработок в архиве, мамина пенсия – не густо… так сказать, алименты были ох как кстати.

– Откупилась, значит.

– Ax, – осуждающе покачал головой Николай Сергеевич, – как вы, молодые, бываете прямолинейны и даже, извини, грубы. Вот и Ирочка! Неужели прямо сказала Марусе, что хочет присвоить квартиру?

– Ира пошутила. – Павел вовсе не был уверен, только хотел успокоить тестя.

– Ты полагаешь? Странный юмор.

– Обычный, черный.

– Хочу с тобой посоветоваться. Не будет ли бесцеремонно или назойливо, если я увижусь с Марусей? Меня взволновал ее отказ от операции. Если Маруся нездорова душевно, следует обратиться к специалистам соответствующего профиля.

– Давайте оставим медицинские нюансы Ирине.

– Ты прав, мне не следует вмешиваться. И видеться нам незачем… столько лет прошло… быльем заросло.

У Николая Сергеевича на лице была написана детская обида: так умный ребенок сам объясняет, почему родители не должны покупать ему замечательную игрушку.

– Вы меня не поняли, Николай Сергеевич! Вы вольны поступать, как находите нужным, как вам хочется. Но я, со своей стороны, если Маруся… Мария… как ее?

– Мария Петровна.

– Так вот. Если Мария Петровна вздумает налаживать отношения, а Ирина воспротивится, я всячески поддержу свою жену. Эта кукушка нам не нужна.

– Но, Павел, у Маруси страшный недуг!

– Пусть лечится! Сначала голову поправит, потом рак вырежет. Но я не желаю видеть, как Мария Петровна играет на нервах моей жены!

– Маруся – человек прекрасный, добрый и деликатный… то есть не очень деликатный… была, – запутался Николай Сергеевич.

– Если этот прекрасный человек – женщина с атрофированным чувством материнства, психически повернутая, сядет на шею Ирине, отравит нам жизнь, я буду первым, кто затолкает ее в психушку!

– Но после их сегодняшней… первой встречи… уже не может быть по-старому. Ирочка не бросит умирающую мать, как бы та ни поступила в прошлом.

– Этого я и опасаюсь, – закончил разговор Павел.

Он все время ждал, что в коридорчике появится Ирина, переодетая в халатик, мелькнет на пути в ванную. Но Ирина не проходила.

Павел обнаружил ее свернувшуюся клубочком, спящую в одежде на диване. У нее не хватило сил разложить диван, постелить постель. Павел перенес жену в кресло. Постелил белье, раздел Ирину, натянул ей через голову ночнушку, ворчал:

– Будешь спать немытая.

Не открывая глаз, Ирина откликнулась, пробормотала:

– Загнанных лошадей не купают.

Щиколотка и ступня Ирины были забинтованы. Что случилось? Если человек поранился, наложил повязку, он обязательно поделится с родными подробностями того, как получил травму. Ирина не проронила ни слова. Значит, было что скрывать?

Когда жена привычно примостилась у него на плече, шумно зевнула, а потом засопела, Павел вновь уловил запах спиртного. Где Ирина пила? Кто ее угощал? Не с матерью же отмечали встречу! «Куда меня несет? – мысленно одернул себя Павел. – Получается, Ирина выпивала с ухажером, потом он ей ноги ломал? Бред!»

Но почти задавленный червь ревности трепыхнулся, давая понять, что жив и весьма активен.

День второй

1

Утром следующего дня Николай Сергеевич отвел Николеньку в детский сад, сделал покупки в магазине, вернулся домой. Павел уже отправился на работу, а Ирочка все спала. Николай Сергеевич встревожился: не заболела ли? Когда дочь была маленькой, первым признаком болезни всегда была сонливость. И когда была беременна Николенькой, – спала по двенадцать часов ночью и днем пристраивалась вздремнуть. Не ждут ли они еще одного ребенка? Славно, если у Николеньки появится братик или сестричка. Но сам Николай Сергеевич, положа руку на сердце, не чувствовал за собой силы вынянчить еще одного внука. Общению с Николенькой он посвящал все дневные часы. Мальчик стал будто частичкой его души, частичкой неугомонной, любимой, без которой терялся смысл жизни. Второму место выкроить будет сложно. Не из-за Ирочкиной ли беременности возникли трения между дочерью и зятем? Павел не хочет ребенка?