Там, где в дымке холмы - Исигуро Кадзуо

Статуя напоминала какого-нибудь греческого бога, сидевшего с распростертыми руками. Правой рукой он указывал на небо, откуда упала бомба, другой – протянутой налево – предположительно сдерживал силы зла. Глаза фигуры были молитвенно закрыты.

Мне в статуе всегда чувствовалась некоторая неуклюжесть, и я никак не могла мысленно связать ее с тем, что происходило в день бомбардировки и в последующие ужасные дни. Издали фигура выглядела почти комической, напоминая собой полисмена – регулировщика транспорта. Для меня она была просто статуей – и ничем другим, и, хотя многие жители Нагасаки высоко ценили ее как некий символ, общее ее восприятие, подозреваю, сходствовало с моим. И теперь, случись мне подумать об этой большой белой статуе в Нагасаки, я прежде всего вспоминаю о посещении тем утром парка Мира с Огатой-сан и о той самой почтовой открытке.

– На картинке статуя выглядит совсем не такой внушительной, – помню слова Огаты-сан, когда он рассматривал почтовую открытку, только что им купленную. Мы стояли с ним ярдах в пятидесяти от монумента. – Я уже давно собираюсь послать открытку, – продолжал он. – Поеду обратно в Фукуоку со дня на день, но, думаю, послать ее все-таки стоит. Эцуко, у тебя есть ручка? Наверное, стоит отправить ее прямо сейчас, иначе непременно вылетит из головы.

Я нашла ручку у себя в сумочке, и мы сели на ближайшую скамейку. Мне показалось любопытным, почему Огата-сан, держа ручку на весу, так пристально вглядывается в чистую сторону открытки. Я заметила, как он раза два бросал взгляд на статую, словно бы в поисках вдохновения. Наконец я не выдержала:

– Вы пишете в Фукуоку какому-то другу?

– М-м, просто знакомому.

– У отца очень виноватый вид. Интересно, кому бы это он мог писать.

Огата-сан удивленно вскинул на меня глаза, потом громко расхохотался:

– Виноватый вид? Неужто?

– Да, очень виноватый. Интересно, что такое отец замышляет, когда никто за ним не следит.

Огата-сан продолжал громко, от души смеяться – и так неудержимо, что скамейка затряслась. Немного успокоившись, он выговорил:

– Ладно, Эцуко, ты меня поймала. Застукала за письмом к подружке. – Он употребил английское слово «герл-френд». – Застала с поличным. – Он снова прыснул.

– Я всегда подозревала, что отец ведет в Фукуоке бурную жизнь.

– Да, Эцуко, – Огата-сан все еще веселился, – самую бурную жизнь. – Он шумно перевел дыхание и снова опустил глаза на открытку. – Видишь ли, я и вправду не знаю, что написать. Может быть, так и послать – без единой строчки. Мне, собственно, хотелось только описать ей, как выглядит мемориал. Но это опять-таки, наверное, слишком фамильярно.

– Что ж, отец, я вряд ли смогу что-то вам посоветовать, пока вы мне не объясните, кто эта таинственная дама.

– Эта таинственная дама, Эцуко, содержит в Фукуоке маленький ресторанчик. Он почти рядом с моим домом, и я часто хожу туда ужинать. Иногда с ней беседую, она довольно приятная особа, и я обещал, что пришлю ей открытку с видом мемориала мира. Боюсь, что добавить к этому нечего.

– Понимаю, отец. Но подозрения все же остаются.

– Довольно симпатичная немолодая женщина, но бывает утомительной. Если я у нее единственный посетитель, она стоит рядом и говорит, говорит, пока я не закончу ужинать. К несчастью, других подходящих заведений, где можно было бы поесть, поблизости нет. Знаешь, Эцуко, если бы ты научила меня готовить, как обещала, мне бы не пришлось терпеть таких, как она.

– Но толку от моего учения не будет, – засмеялась я. – Отцу в жизни этого не усвоить.

– Ерунда. Ты просто боишься, что я тебя превзойду. Ты, Эцуко, сущая эгоистка. Постой, – он опять взглянул на открытку, – что же мне все-таки сказать этой пожилой даме?

– Вы помните миссис Фудзивара? – спросила я. – Теперь она владелица закусочной. Недалеко от бывшего отцовского дома.

– Да, я об этом слышал. Очень жаль. Это она-то – с ее положением – и хозяйка закусочной.

– Но ей это очень нравится. У нее есть ради чего трудиться. Она часто о вас спрашивает.

– Очень жаль, – повторил Огата-сан. – Ее муж был видным человеком. Я его глубоко уважал. А теперь она – хозяйка закусочной. Нечастый случай. – Он с озабоченным видом покачал головой. – Я бы зашел к ней засвидетельствовать почтение, но она, надо полагать, сочтет это не совсем удобным. В ее нынешних обстоятельствах, я хочу сказать.