Таинственная река - Лихэйн Деннис

С чувством этой опустошающей усталости Джимми пришел однажды в церковь, где Вэл Сэвадж, один из братьев Аннабет, венчался с Терезой Хикки. И жених, и невеста, оба коротышки, были на редкость некрасивыми и злобными. Джимми представлял в своем воображении, что эта пара, следуя семейной традиции, вскорости обзаведется выводком неразличимых для постороннего глаза, курносых, злобных, мстительных шарообразных существ, которые будут шататься взад-вперед по Бакингем-авеню. Вэл работал в команде Джимми в то время, когда у Джимми была команда, и был благодарен Джимми за то, что тот взял все на себя и один, спасая всю свою команду, парился два года в тюрьме, а потом три года был на поруках. Все его подельники знали, что он мог запросто сдать их с потрохами и выйти сухим из воды. Вэл, у которого не только руки и ноги были маленькими, но и мозг тоже, наверняка боготворил бы Джимми, не женись тот на пуэрториканской девчонке, жившей по соседству.

После смерти Мариты окрестные сплетники единодушно решили: ну, вот ты и получил свое, согласен? Именно так бывает с теми, кто не хочет жить как все. А что касается Кейти, то с нее просто не сводили глаз: такова участь всех детей, воспитывающихся в неполных семьях.

Когда Джимми вернулся с Оленьего острова, предложения посыпались на него, как из рога изобилия.

Джимми был профессионалом, одним из лучших воров-домушников, когда-либо действовавших в этих местах; ему наверняка было уготовано почетное место в пантеоне воровской славы. Но даже когда Джимми сказал «нет, спасибо» и выбрал прямую дорогу, выбрал ради ребенка, что всем было понятно, люди кивали головами и улыбались, потому что знали наперед: он снова станет на прежний путь, как только окажется перед дилеммой — внести очередной взнос за машину или купить Кейти рождественский подарок.

Но этого не произошло. Джимми Маркус, проявивший прямо-таки гениальность в начале воровского пути и нашедший в себе силы не возвращаться на него; Джимми, который стал главарем команды, еще не достигнув возраста легального потребления алкоголя; профессионал, за которым числилось ограбление склада «Келдар Текникс» и множество других дел, ни разу не оступился на выбранном пути, а люди решили, что он попросту смеется над ними. Вдруг прошел слух, что Джимми ведет переговоры с Элом Де Марко насчет покупки принадлежащего ему углового магазина на условиях, что прежний старик-владелец уходит от дел со значительной суммой денег, которую Джимми якобы удалось утаить при расследовании дела «Келдар Текникс». Джимми, вступив во владение магазином, облачился в фартук — ну что ж, так тому и быть, решили соседи.

На приеме, устроенном Вэлом и Терезой в ресторане «Колумбийские рыцари» в Данби, Джимми пригласил Аннабет на танец, что было немедленно замечено всеми присутствующими — как они изгибались в такт музыке; как они наклоняли головы, глядя друг на друга; какие вольности себе позволяли; как его ладонь нежно гладила ее талию и как она томно закрывала при этом глаза. Они были знакомы с детства, подметил кто-то, хотя он и был на несколько лет старше. Возможно, они всегда симпатизировали друг другу, но надо было лишь подождать, чтобы пуэрториканка умерла, то есть чтобы Господь призвал ее к себе.

Они танцевали под песню Рикки Ли Джонс. Несколько строк этой песни постоянно вертелись в голове у Джимми, а почему, он и сам не знал: «Ну так прощайте, мальчики/Мои милые, славные мальчики/Вы все Синатры, но у вас печальные глаза…» Он чуть слышно напевал эти слова на ухо Аннабет, когда они, раскачиваясь, плыли в танце, впервые за много лет чувствуя себя свободным и раскованным; и он снова напевал: «Итак, прощай пустынная аллея», и его голос сливался с печальным голосом Рикки, а смеющиеся глаза смотрели прямо в зеленые глаза Аннабет, и она тоже смеялась, негромко, скрытно ото всех, и этот смех разбил его сердце. Они вели себя так, как будто это был их сотый танец, а не первый.

С приема они ушли последними — они сидели на широкой скамейке у выхода, пили легкое пиво, курили сигареты и кивали на прощание гостям, идущим к своим машинам. Они сидели и сидели на скамье у входа, пока прохлада летней ночи не заявила о себе, и Джимми, накинув ей на плечи свой пиджак, стал рассказывать о тюрьме и Кейти, и о том, как Марита мечтала об оранжевых шторах; о том, как именно Марита рассказала ему о единственной женщине в доме Сэваджей, заполненном взбалмошными братьями; о том, как однажды зимой ей довелось выступить с танцами в Нью-Йорке, когда она поняла, что тут ей ничего не светит; о том, как она училась в школе сестер-сиделок.