Осенний полет таксы - Кетро Марта

Правда, когда я стала чуть старше, мама обмолвилась, что проводникова жена имела любовника, который приезжал, пока муж был в рейсе. А их дочь, когда повзрослела, начала жить с женатым. Но потом перестала и вышла нормально замуж. Ничего особенного, обычная бытовуха.

А вот что Арнольд в космос не слетал, это да, трагедия.

Маня, держись!

Давно хочу одну историю рассказать об устойчивой ассоциации со словом «держись», которая появилась у меня в незапамятные времена.

Случилось это в прошлом тысячелетии, когда все мы были молоды и сексуально свободны, а дело происходило в Крыму на хиповской стоянке (уже неважно, как она называлась: Морское, Судак, Форос или Лисья бухта). Было нас пять девочек, и так уж вышло, все без мужчин. А на соседней горе стоял чувак великолепного экстерьера, собою прекрасный, двухметровый и в остальном соответствующий. И девочки к нему время от времени бегали, составив между собой условный график визитов, чтобы более или менее всем было удобно.

Ну, а потом, конечно, хвастали. И вот возвращается одна такая девочка Маня, прекрасный цветок украинско-еврейской породы, на заплетающихся ногах и с улыбкой, блуждающей по всему лицу. Первый раз она к нему ходила, нам, конечно, интересно.

– Ну шо, Маня, как?

– Та…

– Не, ну-таки да?

– Так отож…

– И как оно?

– Да так жеж… Гуляли, – вот это фрикативное «ге» мне на письме никак…

– И шо?

– Ну по па-а-арку, да, туда пошли, сюда-а-а, мороженое купил.

– От жеж, ухаживал, значит.

– Та ну да.

– А потом?

– Ну мы зашли в беседку, так он меня по-о-однял, к колонне спиной прижаа-ал и того… Я говорю: «Та ты шо, Василий, та я не такая, Василий, ты шо?»

– А он?

– А он говорит: «Держись!»

– От жеж! А ты шо?!

– Ну а я шо? Ну я и держа-а-алась…

Собственно, и всё. Но теперь, когда встречаю в сети этот распространённый «комментарий поддержки», каждый раз, каждый чёртов раз я вспоминаю солнечное и томное Манечкино: «Ну а я шо? Ну я и держа-а-алась».

Будь живым ради неё

Однажды листала бесцельно чужие сетевые дневники – иногда попадаются занятные – и отметила одну женщину, которая мне понравилась. Она вела неспешную жизнь на окраине Москвы, много гуляла, ездила за город, иногда писала о мужчине с необычным именем, и у них, очевидно, было не только совместное хозяйство, но и дружба, и ровное тепло, ну и любовь, наверное, тоже.

В её записях проступала квартира с окнами в тихий дворик, со старой, тщательно отреставрированной мебелью, клетчатая скатерть, синие и белые чашки, цветы. Творческая работа, приносящая деньги, отсутствие близких друзей, и солнце, которое высвечивало комнаты на закате.

И чем дольше я читала этот милый ровный дневник, разглядывала фотографии дома, листьев и лесов, редкие портреты глянцево-красивого брюнета, тем больше укреплялась в смутном поначалу ощущении. С каждой страницей я всё уверенней подозревала, что мужчины не существует. Есть несколько картинок из английского журнала восьмидесятых годов, есть даже блог под его именем, заполненный редкими текстами с похожей интонацией и параллельной историей, и есть женщина, которая с аккуратностью рукодельницы создаёт себе пару из обрывков реальности. Так иные выклеивают и выплетают из кожи, бисера, меха и литых бронзовых подвесок браслет или пояс, месяцами неторопливо вывязывают лоскутное одеяло, расшивают шаль птицами и травами. Этот Ноэль (или Оллин, теперь не вспомню) был слишком хорош собой и слишком спокоен для такой внешности, слишком предан и разумен. Поначалу, когда упоминалось только имя, я вообще думала, что речь идёт о большой бесконечно любящей собаке. И когда Оллин в тексте отворачивался, кивал, улыбался и даже что-то коротко говорил, я списывала это на художественный приём – многие люди способны сказать: «И тут мой пёс заявил». Потом, встретив первую фотографию Ноэля, я некоторое время пыталась соотнести белокожего красавчика с молчаливым героем её записок. Нет, не складывалось.

Но я ни на секунду не заподозрила женщину в неадекватности. Наоборот, подход мне показался здравым: её жизнь выглядела столь гармоничной и безмятежной, что мужчина рядом обязан быть идеальным. Если по левую руку море Спокойствия, а по правую – кратер Тихо, и сама ты – рассеянный лунный заяц, тебе подойдёт только бледный лунный рыцарь, он один не нарушит тщательно выстроенный мир, не совершит ничего жалкого.