Рябиновый мед. Августина - Знаменская Алина

— Вам не нужно было мне этого говорить, Августина. Он двинулся к замку, оставив ее стоять на тропинке.

Она нарушила правила игры! Она сделала неверный ход. Все рухнуло. Как дальше жить?

Совершенно подавленная, Ася поплелась в замок и черным ходом, чтобы не попадаться никому на глаза, пробралась к себе.

Нужно ли говорить, что в эту ночь ей так и не удалось уснуть? Она мучилась от собственной глупости, перебирала в памяти каждое слово, заливалась краской стыда и навзрыд плакала в подушку.

Утром поднялась с красными от бессонной ночи глазами и совершенно разбитая, не вышла к завтраку. Сказавшись больной, решила целый день провести в комнате.

Ирина Николаевна привела доктора.

— Типичная инфлюэнца! — заявил Дмитрий Ильич, проведя довольно поверхностный осмотр. — А я, заметьте, предупреждал о вреде этих поздних прогулок…

Ася уже решила, что ее оставили в покое, но примчалась Лиза и принялась с порога выговаривать:

— Вы нарочно заболели, нарочно! Мы ведь уговаривались сегодня кататься верхом! И день отличный!

— Лиза, попросите Льва. Он вам не откажет. Вы же видите, мне нехорошо.

— Льва! Он с самого утра куда-то делся, и за завтраком его не было!

Лиза обиженно надулась. Ася отвернулась к окну.

«Ну и пусть! Ну и пусть! — твердила Ася про себя, глядя, как за окном в ясном небе плывут редкие облака. — Теперь он станет избегать меня. Ну и пусть!»

— Ну и пусть, ну и пусть, ну и пусть! — бурчала себе под нос Лиза, торопливо шагая через хозяйственный двор к конюшне.

Подойдя ближе, она огляделась. Конюх торчал возле кухни, где кухарка чистила рыбу.

Возле конюшни, привязанный к столбику, топтался оседланный Байрон. Значит, архитектор где-то поблизости…

Не теряя времени, Лиза отвязала коня, подвела его к скамье и довольно ловко, по крайней мере без посторонней помощи, со скамьи забралась в седло.

Байрон, чувствуя непривычную легкость седока, капризничал, гарцевал по кругу, пока красная от усилий Лиза пыталась направить его куда следует. Наконец ей это удалось — конь, повинуясь ее требованиям, тихонько пошел прочь от конюшни, по дорожке к пруду и, обогнув пруд, оказался на просторе. Лизе показалось, что она слышит чей-то окрик со стороны замка. Не оглядываясь, Лиза ударила коня пятками по бокам, тот взвился и взял с места в галоп. Девочка не ожидала от коня подобной прыти, пригнулась, вцепилась в поводья, но остановить Байрона не сумела. Конь несся по лугу, привыкший на этом участке двигаться галопом. Лиза зажмурилась и закричала. От ее крика конь шарахнулся в сторону, свернул к лесу и помчался, уже совершенно неуправляемый.

Теперь Лиза думала об одном — не вылететь из седла. Они промчались мимо березовой рощи, миновали опушку соснового леса, и вдруг Байрон остановился как вкопанный. Лиза открыла глаза. Вокруг был смешанный лес. Солнце продиралось сквозь ветки, било в глаза. Пальцы девочки побелели от напряжения, но она не рискнула их разжать. Вдруг где-то в глубине заржала лошадь. Байрон ответил ей и двинулся на зов.

Лиза не смела пошевелиться. Конь двигался по лесной дороге и вскоре пришел на поляну, где стояла привязанная лошадь отца. Там за мохнатыми хвойными ветками стоял бревенчатый охотничий домик. Лиза с облегчением вздохнула. Лошади терлись мордами друг о друга. Она осторожно размотала с ладоней поводья, пошевелила пальцами. Обессиленная, она сползла с коня и уселась на траве. Лиза растирала онемевшие пальцы и с упоением плакала. Сейчас выйдет отец, пожалеет ее, как прежде, и все будет хорошо. Так сладко было жалеть себя, тихо плакать и знать, что сейчас тебя непременно пожалеет еще и близкий человек! И утрет твои слезы. А слез было много, они не кончались. Лиза была готова зареветь громче, когда услышала голоса.

То, что отец может появиться не один, ей почему-то не пришло в голову. Чтобы приказчик или кто-нибудь еще из прислуги увидел ее слезы? Ну уж нет!

Она проворно наклонилась и подолом утерла лицо.

Девочка сидела в тени раскидистой ели, со стороны поляны ее не было заметно. Зато для нее вся поляна и домик были на виду. И она сразу увидела, как на поляну со стороны реки вышли двое. Впереди шла женщина, она вытирала мокрые волосы. Из одежды на ней была только прозрачная батистовая сорочка на тонких бретельках. Местами сорочка намокла и бесстыже липла к телу.

— Полковник, догоняйте же! — крикнула женщина и побежала.

Лиза приросла к земле. Это была их тихая как мышь горничная Татьяна, которую никто не замечал — так скромно и незаметно она вела себя в доме. Лиза поняла, что по голосу она никогда не узнала бы горничную, поскольку голоса ее скорее всего прежде не слышала.

— У, какой вы! Неужели устали? — смеялась Татьяна, бегая вокруг кустов и отмахиваясь от своего спутника полотенцем.

Отец Лизы был в одних кальсонах, которые тоже местами промокли.

— Уморила, бестия, — усмехнулся он и упал на траву. Горничная подбежала и упала сверху.

Лиза с ужасом и отвращением наблюдала, как отец обнимает Татьяну, как они катятся с пригорка под уклон. В ушах звенел довольный смех горничной.

Лиза попятилась назад, пролезла под елью и, оказавшись на просторе, побежала куда глаза глядят.

Выйдя из леса, она оказалась на дороге и поплелась, не зная направления. Через какое-то время ей почудилось, что за ней кто-то идет. Оказалось, пристыженный Байрон в сопровождении лошади отца. Некоторое время Лиза шла впереди лошадей, затем устала, забралась на коня и предоставила ему привезти ее домой.

Она была уверена, что в замке подняли переполох, что все, включая конюха и кухарку, ищут ее. Сначала придумывала себе оправдания, затем решила, что будет гордо молчать.

Спешившись у пруда, она вошла в замок через черный ход и решила спрятаться в библиотеке, дабы избежать расспросов матери.

Поднявшись в башню, тенью скользнула мимо диванной и остановилась. Там кто-то был. Девочка сделала шаг назад, остановилась как раз напротив приоткрытой двери и увидела мать. Та сидела совсем близко к доктору и обеими руками обнимала его за шею. Ее длинные пальцы перебирали волосы на затылке Дмитрия Ильича, а тот гладил обнаженное колено матери!

Лиза машинально отступила назад, к лестнице, но что-то заставило ее вернуться. Она толкнула дверь в диванную:

— Вы все гадкие! Гадкие!

Мать и доктор вскочили. Лиза схватилась за горло — что-то сильно сдавило ей грудь, она не могла дышать. Она сползала по стене вниз, хватая ртом воздух.

— Ненавижу… вас всех…

Ася твердо решила не выходить к обеду. Ее терзали противоречивые чувства. Она в сотый раз со стороны пересматривала собственное поведение во время вчерашней прогулки, и находила его ужасным. Ей пришли на ум слова Вознесенского относительно Эмили: «Терпеть не могу влюбленных восторженных барышень…» Это ужасно! Вчера она вела себя совсем как Эмили! Хуже, чем Эмили! Она достойна презрения, которое архитектор ей в полной мере и демонстрирует.