Худловары - Шелли Мерси

Но вот если упоминается государство Монтенегро или река Дануб, за их фасадами не сразу увидишь Черногорию и Дунай. А уж когда попсовый художник «Гоген» превращается в боевого инопланетянина «Гуагуина», или пыльная «Царица Савская» — в актуальную «Королеву Шебу»…

С именами — отдельный геморрой. Даже если чел все еще жив, его правильное имя можно выяснять месяцами. У одних Абдаллах Оджалан, у других — Абдулла Окалан. И шесть версий одного Нетаниягу. А потом еще «Барак уехал в Давос и встретился с Мубараком» — они что, родственники? Или у них общая корова?

Мало того, даже наши умудряются завести себе такие фамилии, что уши сломаешь. Вот пробубнили по НТВ про какого-то депутата, и мы полдня гадаем — то ли Любовь Склизкая, то ли Любовь Слизко. Сразу придумываем ей рекламный лозунг: «Любовь Склизка — полюбишь и Шойга». Затем возникает версия, что ее зовут Любовь Слиски (типа Анне Вески). Такой же разнобой и в новостных лентах. Мы совсем запутываемся. Некоторые даже высказывают предположение, что первое слово — это было не имя, а как бы состояние души, а второе слово — это родительный падеж. Как «Любовь Тигра». И наконец, приходит спасительный «Интерфакс» с уточнением для дебилов:

На такие тонкости никакой эрудиции не хватает. Наша редакция говорит всего на шести языках. Правда, есть еще Энди Цунский, он однажды читал стихи на турецком. Мы сразу стали спрашивать у него разные фразы. Лесного интересовало, как по-турецки «где у вас стоят ракеты?». А меня — «как пройти в библиотеку?». Но Цунский признался, что по-турецки знает только «бутылка», «стакан» и «ишак тебя заеби!»

Позже, когда мы превращаемся в «Ленту.ру», в редакции появляются новые люди с новыми языками. Но это только усугубляет бардак. У меня за спиной сидит Миша Визель. При каждом глюке компьютера он подпрыгивает, стучит по клаве кулаками и кричит «Тысяча трахнутых китов!» на итальянском. Очень хочется бросить в него своей клавой или хотя бы настучать на него в Гринпис. Ebbene la redazione!

В другой раз возникает спор вокруг новости о мертвом боливийце, чье тело доставили на родину без внутренних органов после того, как он разбился в аргентинском городе Сан-Сальвадор-де-Хухуй. Естественно, первый вопрос, который возникает у обычного читателя, — какие именно органы пропали, на месте ли хухуй? Но не таковы редакторы в самой продвинутой интернет-газете! Их больше интересует, как правильно пишется этот самый Хухуй. Редакция разбивается на два враждующих лагеря: вторая половина настаивает, что правильно писать «Жужуй» и ссылается на справочники.

Битва как будто утихает к ночи, но не тут-то было! В игру со свежими силами вступает ночной редактор Сергей Сергеич. Вся страна с замиранием сердца ждет от Сергеича серьезных, актуальных новостей о том, как сегодня покушал политзаключенный Владимир Гусинский, сильно ли Михаил Горбачев оцарапал колено при плавании и какие русские слова прочел Владимир Путин на стене бундестага при встрече с его председателем Вольфгангом Тирзе.

Но Сергей Сергеич забивает на эти важные сообщения и, пользуясь тем, что ночью его никто не контролирует, пишет на редакционный ящик пламенную речь. Он гневно обличает тех, кто стыдливо заменил правильный Хухуй на странный Жужуй в истории с мертвым боливийцем. Сергеич рассказывает, что именно так поступали трусливые географы советского времени, опасавшиеся партийной цензуры. Но официальный язык в Аргентине — испанский, и там нету никакой буквы «ж». В качестве свидетелей Сергеич призывает Хулио Иглесиаса, короля Хуана Карлоса и премьер-министра Испании Хосе Марию Аснара. Он также выдвигает смелую гипотезу, что звук «ж» на месте буквы J был взят трусливыми географами из португальского языка, который имеет хождение в соседней Бразилии — но в португальском языке нет слова San, там есть слово Sao, поэтому названия San Salvador в португальском языке быть не может.

«Мы живем в демократической стране, у нас есть конституционно гарантированные свобода слова и свобода печати, и прогрессивной интернет-прессе следует называть вещи своими именами», — заключает буйный ночной редактор.

В конце своей речи Сергеич добавляет еще десяток ссылок — в том числе на спортивную команду «Химнасия де Хухуй», а также на песни «Me gusta Jujuy» («Я люблю Хухуй») и «Volver a Jujuy» («Возвращаясь в Хухуй»), в которых знаменитый аргентинский исполнитель Томас Липан поет о любви к своей родной провинции, произнося ее название очень четко.