Худловары - Шелли Мерси

Понятно, что с утра вся редакция тоже забивает на новости, а вместо этого отправляется по ссылкам и слушает песни о любви к Хухую. Когда же дело доходит до новостей, выясняется, что все опять забыли, как правильно пишется этот долбаный Нитаньяху. И все начинается сначала.

Главред

В сложных случаях помогает главный редактор. Вернее, Носик. В обычных изданиях главред — существо недалекое. Оно предназначено для посещения фуршетов и прочего пи*ара. Главная способность этого существа — носить носки одного цвета. Больше от него не требуется.

Другое дело — интернет-издание, где главредит молодой еще Носик. Он вбегает в офис с чемоданом «Ротманса» и кассетой порнухи с участием генпрокурора, похожего на человека. Он приветствует нас словами «здравствуйте, товарищи фашисты!» и быстро переписывает половину новостей. Потом он входит в раж и добавляет немного эксклюзива из своих надежных источников, близких к святым. Типа, сообщает миру, что в Питере застрелен губернатор Яковлев.

Не успевает стихнуть ликование северной Пальмиры, как Носик уже убирает злополучную новость, оказавшуюся фальшивкой, выражает огромную благодарность своим святым источникам и продолжает фигачить новые эксклюзивы. Он знает много такого, чего не знают простые газетчики. Он открывает нам глаза на невидимые каббалистические связи вещей и событий.

— «Верховный суд Индии оправдал 19 из 26 приговоренных к смертной казни по делу об убийстве Раджива Ганди», — цитирует Норвежский Лесной.

— Девятнадцать?! — моментально реагирует Носик. — Это же точное число кусков, на которые разнесло Раджива Ганди!

Он же помогает нам переводить наиболее трудные термины в зарубежных новостях:

— Industrial condom? Промышленный гандон. Это гандон, который надевают на всю промышленность.

Он не выходит из офиса по трое суток и засыпает прямо на клавиатуре как раз тогда, когда представители бумажных изданий приходят сделать репортаж о том, как мы «делаем это». Проснувшись с отпечатком клавиши «Shift» на лбу, он звонит дилеру и спрашивает нас, кому что заказать. Себе он заказывает сто фунтов шоколада, сто фунтов мармелада и тысячу яблочных штруделей.

У меня на столе стоят чашки всей редакции, и когда я стучу по клавишам, ложки в чашках весело бренчат. Рок-н-ролл мертв, но Интернет — еще нет. Клик-н-скролл, клик-н-скролл!

И вот приходит щастье. Включив телевизор, мы слышим, как диктор Татьяна Миткова читает в эфире НТВ нашу новость. Потом она немного зависает со своим эротично-приоткрытым ртом и добавляет: «Текст появился… в Интернете».

На слове «Интернет» интонация Митковой слегка подпрыгивает, а ее большие глаза становятся еще больше, как у суслика. Мы тоже подпрыгиваем, как суслики по весне. Мы сделали это. Мы влияем. Мы влияем на гребаный оффлайн!

Желтуха

После школы для одаренных крокодильчиков мы с Сержем Бельцом обдумывали, не пойти ли на журфак. Хорошо, что эта глупая затея так и не реализовалась.

Даже если очень хочется стать журналистом, лучше закончить матмех. Все знают слова Ломоносова про математику, которая «ум в порядок приводит». Но не все понимают, что привести в порядок ум — значит научиться владеть языком. Наш профессор геометрии Бураго выражался так: «Вот приходит ко мне недавно студент на консультацию и говорит — знаете, я эту теорему не поняла…». Сколько всего в этой короткой и с виду неправильной даже фразе! Владение языком, оно самое.

Окончательно я убедился в правильности выбора факультета, когда на восьмом году работы интернет-журналистом мне попалась книжка «Введение в теорию журналистики» некоего Прохорова с журфака МГУ. Я полистал ее — и понял, кто такие гуманитарии.

Есть в Африке племя, в языке которого только три числа: «один», «два» и «много». В нашей культуре такое племя называется «гуманитариями». Эти люди очень любят придавать своим книжкам «научность» с помощью длинных красивых слов и разнообразных схем. Но ни в одной схеме, нарисованной гуманитарием, не бывает больше трех элементов. Железный закон.

— Что же вы там делаете, на их лекциях? — спросил я у типичного студента журфака МГУ, владельца бредовой книжки.

— Ну-у, они же та-а-кие ми-и-лые старички… — ответила моя вторая жена, примеряя перед зеркалом новенький топик. В свободной руке она держала мобильник и выясняла у подруги, во что та оденется сегодня.