Главные роли - Метлицкая Мария

Бросив вещи и наспех переодевшись в купальники и плавки, поспешили на море. Раннее южное апельсиновое солнце уже почти истаяло на горизонте, но море было еще совсем теплым. По уже остывающему песку все бросились в воду. Ольга замерла, застыла, ощутив какую-то непонятную и тревожную грусть. Она села на сыроватый песок и пропустила чуть влажную пригоршню через пальцы. Море было прекрасно – ровное, гладкое, уверенное, бархатно-синее, – оно успокаивало и будоражило одновременно. Ольга сбросила с себя это странное наваждение и побежала к воде. Окунуться, скорее, скорее, какое блаженство, вот он, рай на земле. Как упоительна жизнь! Она закрыла глаза и медленно поплыла вперед. Вечером нажарили картошки, порезали в глубокую миску розовые неровные помидоры и красный, сладкий лук – принесла хозяйка. Выпили вина, и потянулся долгий разговор с редкими всплесками смеха. Почему-то она долго не могла уснуть, а муж спал рядом крепко, посапывая и покрякивая, ей стало смешно, и она с трудом перевернула его на бок. Он не проснулся. Рано утром разбудила Лера, тоненько пропев под их дверью: «Вставай, страна огромная!» Ольга нехотя поднялась. Умывалась во дворе у рукомойника. Дисциплинированная Лера уже заварила чай. Хозяйка баба Вера принесла десяток свежих, еще теплых, из-под курицы, яиц и опять свои гигантские помидоры – каждый с голову младенца. Игорь сказал, что эти помидоры резать нельзя, а нужно крупно ломать, и, действительно, на изломе они засеребрились крупитчатой, сочной, почти мясной, мякотью.

На пляже оказалось народу тьма, не протолкнешься. С трудом нашли место, чтобы расстелить четыре полотенца. Море уже не было таким спокойным – на берег накатывали мутноватые, с грязно-белыми гребешками волны. У берега в воде копошились мамаши с детьми.

– Поплыли? – предложила Ольга.

Лера кувыркалась у берега – плавала она плохо. Игорь с Вадимом бросились брассом – наперегонки. Ольга отстала от них и плыла медленно и спокойно, переворачиваясь на спину и подставляя бледное лицо солнцу.

– Сгоришь! – крикнул ей муж.

Она махнула рукой. К полудню Лера разволновалась и уговаривала всех уйти с пляжа. Солнце стало и вправду беспощадным. К часу, совсем разморенные, все нехотя поднялись. Отправились на базар, купили мелкую розовую картошку, вяленую рыбу и маленькие круглые ароматные тугие дыни. Высохший до черноты от солнца и старости дедок продал им трехлитровую банку молодого рубинового домашнего вина. Обедали в саду, восторженно нахваливая все-все, ибо это все казалось им совершенно чудесным и необыкновенным. Молодое вино ударило в голову и почти обезножило их, и они еле добрели до кроватей и упали в глубокий, безмятежный молодой сон. Вечером, отоспавшись, опять пошли к морю. Солнце зашло, и в воде было довольно прохладно, а выходить и вовсе зябко. Они растерлись полотенцами, переоделись и пошли в город. В летнем кинотеатрике – маленький экран, шаткие скамейки – обнаружился любимый всеми фильм – старая добрая французская комедия с Луи де Фюнесом. Вечером долго пили чай с хозяйкиным вишневым вареньем и опять бесконечно трепались. В общем, жизнь прекрасна! И потекли размеренные, похожие друг на друга, как близнецы, дни. Пляжная жизнь по утрам, киношка или незамысловатая карточная игра по вечерам, холодное вино, крепкий сон в душной комнате и, конечно, любовь двух молодых и крепких тел. Дружно хихикали под простыней, слушая понятные шумы и шорохи у соседей. К концу второй недели Ольга начала раздражаться на аккуратистку Леру, называя ее пионервожатой. Сама бы она с удовольствием не мыла посуду сразу после обеда, а отложила бы это занятие до прохладного вечера, ни за что бы не пошла в краеведческий музей, навязанный неутомимой Лерой, да и вообще и утром спала бы подольше, если бы не побудка. В общем, Ольга начала капризничать. Шепотом Вадим ее уговаривал не создавать конфликта, не ломать так чудесно сложившуюся компанию, идти на небольшие компромиссы, чтобы не рушить их покой и избегать неловких ситуаций. Она понимала, конечно, что он прав, но вредная женская сущность брала верх. А потом случилась и вовсе странная история, поступок, который она не могла объяснить даже себе всю дальнейшую ее жизнь, как ни пыталась, ни мучилась, загоняя себя в угол и виной, и раскаянием. Пока однажды, спустя довольно много лет, просто не приказала себе крепко-накрепко и навсегда об этом забыть, категорически забыть, не вспоминать и не думать. В общем, что было, то было, как говорится, закат заалел. У кого же в жизни не было пусть не позора, а хотя бы стыда за содеянное?

Тогда, в тот отпуск, одновременно расклеились и вышли из строя и случайная подружка Лера, и собственный муж Вадим. У Леры случился обычный женский ежемесячный недуг, а Вадим мучился животом – расплата за чрезмерную страсть к недозрелым абрикосам. В тот день Ольга и Игорь отправились на море одни. По дороге он предложил Ольге поехать на косу, дикий пляж, всего-то полчаса автобусом. Трястись в старом, раздолбанном автобусе не хотелось, но она соблазнилась лиманом – лечебными естественными грязями, после которых, по рассказам, кожа становилась волшебной, шелковой мягкости и свежести. Минут сорок ехали они в душном автобусе по пыльной пустой дороге, мимо полей со степным ковылем и сиреневатыми кустами кемерника, вдоль высохших камышей по краям остро пахнувших сероводородом черных лиманов, мимо редких рыбачьих хижин. Начиналась узкая полоса дикого пляжа. Они сошли на конечной остановке с соответствующим названием – Дальняя коса. И увидели абсолютно пустынный берег с мелким белоснежным, почти седым, песком, небольшими островками осоки и низко стелющимися кустиками колючек. Справа было бесконечное жемчужное море, а слева узкая полоса лимана, сверкающего на солнце жирной, черной, масленой грязью. Сначала они бросились в море, смывая с себя пот и усталость, а уж после перешли дорогу и, смеясь, стали обмазывать друг друга крупными пригоршнями горячей лиманной грязи. На жарком полуденном солнце грязь быстро высыхала и серела и больно стягивала кожу. Тогда они побежали опять к воде, пытаясь оттереть застывшую плотную корку. Почему-то было страшно весело и смешно. Вдруг Игорь прижал ее к себе крепко-крепко. Ольга растерялась, и у нее перехватило дыхание. Потом он взял ее лицо в свои ладони, внимательно посмотрел ей в глаза и поцеловал в губы – долгим и очень умелым поцелуем. Они вышли из воды и, не говоря друг другу ни слова, взявшись за руки, побежали по раскаленному песку на берег, ровно до ближайшего чахлого, но все-таки дающего какую-то иллюзию защищенности кустарника. Все случившееся было быстро, остро и горячо. Игорь отпрянул от нее, поднялся, стряхнул песок и закурил, безмятежно глядя в ясное и яркое небо.

– Глупость какая-то, – пробормотала Ольга, поднимаясь с песка.

– Ни о чем не жалей, – дружески посоветовал Игорь.

Ольга не ответила и пошла вдоль берега. Это, наверное, и называется страсть, а вообще-то, конечно, полное безумие. Точно то, что делать этого явно не следовало. На душе гадость какая-то. Раскаяние, стыд перед мужем и новоявленной подружкой? Да нет, так, сожаление, невнятное беспокойство и ощущение бездарности происшедшего. Какие-то дурацкие терзания, так несвойственные ей. Она довольно долго шла по береговой полосе, потом остановилась, оглянулась и повернула назад. Видеть Игоря ей не хотелось, но было довольно глупо возвращаться домой поодиночке. Ольга вернулась и увидела, что Игорь спит, накрыв голову майкой. Она дотронулась до его плеча и, усмехнувшись, сказала:

– Поехали, время.

Он нехотя поднялся и стал натягивать шорты. До самого дома они не проронили ни слова. В автобусе Ольга села одна. У самого дома коротко и жестко она сказала:

– Забыли, ничего не было.

Он равнодушно кивнул и пожал плечом. Хлопотливая Лера уже успела поволноваться – охала, кудахтала и накрывала на стол. За обедом Игорь был весел, аппетит у него был отменный, и он обстоятельно и подробно рассказывал про поездку на Дальнюю косу, дикий пляж и лиман. Ольга молчала и вяло что-то клевала. Вадим спал и к обеду не вышел. Ольга заварила ему крепкий чай и зашла в комнату.

– Как провели день? – поинтересовался он. – Скучно вдвоем не было?

– Не скучали, – бросила Ольга и легла на кровать. Она отвернулась, а Вадим подошел и накрыл ее простыней. «Господи, какая же я тварь!» – пронеслось в голове, и гулко застучало в виске. Лера и Игорь уезжали через два дня, Ольга и Вадим – тремя днями позже. Оставшиеся два дня прошли как обычно, только явно сильнее проступало общее раздражение – все уже устали друг от друга. Вадим пошел провожать их на вокзал – ящик груш, дыни, помидоры. Ольга простилась с приятелями дома. Обменялись телефонами, клятвенно заверив друг друга в вечной дружбе и желании плотно, семьями, общаться в Москве. Как гора с плеч, Боже, какое счастье, они остались одни! Вадим наивно удивился.