Все семь волн - Глаттауэр Даниэль

RE:

Да, действительно потрясающий! Одного я только никак не пойму, милый.

Через тридцать секунд

RE:

Чего, милая?

Через двадцать секунд

RE:

Как ты мог, как ты мог, как ты мог?

Через тридцать секунд

RE:

Ну говори!

Через сорок секунд

RE:

Как ты мог оставить на тарелке целых четыре из семи этих сногсшибательных penne asparagi е prosciutto в лимонном соусе?

Через пятьдесят секунд

RE:

Я сделал это для тебя!

Через тридцать секунд

RE:

Я оценила твою жертву.

Через пятьдесят секунд

RE:

А сейчас, милая Эмми, я выключу компьютер, закрою глаза, остановлю время и поплыву на волнах своих грез — во вчерашний вечер и дальше.

Целую!

Через сорок секунд

RE:

Сладких тебе снов, мой хороший! Вечером напишу тебе, что мне еще бросилось в глаза.

Возвращаю тебе твой поцелуй! Нет, не возвращаю. Тебе полагается мой поцелуй, а твой я оставлю себе. Потому что такие поцелуи, как твои, перепадают мне далеко не каждый день.

Через девять часов

Тема: Бросилось в глаза

Дорогой Лео!

Ты уже проснулся?

Ну так вот: вчера вечером ты ни разу даже не заикнулся про Бернарда.

Через сорок секунд

RE:

Ты тоже, Эмми.

Через пятьдесят секунд

RE:

Я в этом отношении могу держать себя в руках. А вот твое молчание на эту тему для меня — непривычное явление.

Через восемь минут

RE:

Тебе, вероятно, нужно (или можно) будет к этому привыкнуть, моя дорогая. Я тоже иногда усваиваю кое-какие уроки: Бернард — это твое дело, а не мое. Он твой муж, а не мой. Если ты меня целуешь, то это дело твоей совести, а не моей. Хотя совесть тут вроде ни при чем, Бернард ведь знает о нас… или узнал бы… или допускает такое… или мог бы предположить… или — представления не имею, я уже ничего не понимаю в твоей теории разума и открытости, я в ней запутался. Более того, я утратил ко всему этому интерес: я больше не хочу каждый раз, думая о тебе, прыгать через эту вечную тень по имени Бернард. И мне больше не надо каждый раз мысленно проваливаться сквозь землю перед Памелой, когда я думаю о тебе. Я думаю о тебе, когда захочу, сколько хочу и как хочу. Ничто и никто мне больше не мешает это делать.

Знаешь, какое это упоительное чувство — чувство свободы?

Наша вчерашняя встреча была для меня квантовым переходом. Мне удалось увидеть тебя так, как будто ты существуешь только для меня, как будто тебя придумали специально для меня, как будто итальянский ресторан открыли специально для нас с тобой, как будто наш столик специально устроили так, чтобы наши колени соприкасались, как будто этот желтый куст женьшеня посадили исключительно для нас, двадцать лет назад, мудро прозревая тот вечер, когда мы через двадцать лет будем стоять за ним, обнявшись, и целоваться.

Через семь минут

RE:

Это ты совершенно правильно увидел, дорогой мой. Я ВЧЕРА СУЩЕСТВОВАЛА ТОЛЬКО И ИСКЛЮЧИТЕЛЬНО ДЛЯ ТЕБЯ! И этот взгляд, который воспринимает меня и только меня, а все остальное вокруг отключает, отодвигает на задний план, этот взгляд, посадивший для нас цветущий куст жасмина и сотворивший для нас этот мир, — пожалуйста, прошу тебя, запомни его как следует! Упражняйся в нем вечером перед сном и утром перед завтраком, тренируй его перед зеркалом. Расходуй его очень экономно, не растрачивай на других, береги от посторонних, не подвергай прямому воздействию солнечных лучей и прочим опасностям, смотри, чтобы он не разбился при транспортировке. Запрячь его подальше и доставай только во время наших встреч. Потому что этот взгляд выбивает меня из равновесия, сводит с ума. Уже только ради одного этого взгляда стоило два с половиной года жить ожиданием мейлов от тебя, дорогой мой. Лео, так на меня еще никто не смотрел.

Так… так… так… Да, именно так. Вот это я и хотела тебе сказать.

Между прочим, это был комплимент, маленький комплимент, мой хороший.

Ты это понял?

Через десять минут

RE:

Дорогая Эмми, я предлагаю сегодня на этом и закончить. Лучше, чем сейчас, уже не будет. А «сейчас» может продлиться подольше, если мы помолчим на эту тему до следующего утра.