Р.А.Б. - Минаев Сергей

Досмотреть я не успел, телефон буквально вырвали из моих рук.

– Показали Питер! – кричала в трубку телефона девушка рядом со мной. – Там столько людей на Дворцовой, представляешь?! Не меньше, чем здесь.

С мобильного я залез в интернет. Екатеринбург, Иркутск, Красноярск, Казань, Ростов, Самара, Волгоград – движение началось повсюду. Новостные ленты сети жили одним заголовком: «В России началась забастовка менеджеров. Хроника событий». В это невозможно было поверить, но так оно и было – мы делали нашу маленькую революцию.

– Fuuuck Картеееееееееееель, Fuuuck Картеееееееееееель, оооооооооо Fuuuck Картеееееееееееель! – пели мы на манер футбольных фанатов. Мы как будто сошли с ума от того, что произошло. В руках у людей появились пластиковые стаканы с алкоголем. Кто-то протянул и мне. Я сделал большой глоток и закрыл глаза. Водка обожгла горло и разлилась внутри, сообщая кровеносной системе электрический заряд. Страх отпускал. Я впервые за день почувствовал, что невероятно устал.

Позвонила жена. Спросила, знаю ли я, что происходит. Сказала, что смотрит новости нон-стоп, и что это даже круче, чем реалити-шоу. Я ответил, что так оно и есть. Она поинтересовалась, когда я приеду, «ведь там же, говорят, дикие пробки». Я честно сказал, что не знаю, выдержал долгую паузу и, завершая разговор, сообщил, где нахожусь. Она заверещала, чтобы я немедленно убирался отсюда. Я повесил трубку. Я не мог больше с ней говорить. Я правда не мог.

К нам подходили прохожие и жители ближайших домов. Они все уже узнали из новостей. Окрестные бабушки приносили хлеб и кое-какие продукты. Люди подбадривали нас. Эта поддержка незнакомых, прежде абсолютно равнодушных людей делала нас неуязвимыми. Нас расспрашивали о том, собираемся ли мы стоять здесь всю ночь. Мы и сами не знали. Наверное да. Эту ночь. И следующую, и сколько еще понадобится.

С каждым днем нас будет все больше и больше. Скоро нас не вместит парк, и мы растечемся по улицам Москвы. Мы займем ее улицы, подворотни, скверы и набережные. Мы никогда не сдадимся. Они увидят наши глаза и поймут, что мы никогда больше не позволим кому-то заставлять нас идти против своей воли. Мы никогда не сдадимся.

Вдали завыли сирены. Стали появляться первые милицейские кордоны. Подъехали несколько машин «скорой помощи» и один реанимобиль. Они осознали, кто мы. Они готовились отвечать. Еще не подтянулись автобусы с ОМОНом, но сомнений в том, что они появятся, больше не было.

– Fuuuck Картеееееееееееель, Fuuuck Картеееееееееееель, оооооооооо Fuuuck Картеееееееееееель! – неслось над площадью.

– «Представители картеля повели себя так, как мы и ожидали. Сначала они попытались купить лидеров Фронта, потом вступили в обычную для них процедуру мелкой торговли, – зачитывал Загорецкий текст обращения Фронта в мегафон. – Они готовы пойти на отмену двух дополнительных рабочих часов, они готовы обсуждать “некоторые шаги навстречу работникам по части компенсаций в случае увольнения”, – здесь он сделал паузу, и в толпе начали свистеть, – но пункт об отмене отраслевого сокращения зарплат картель обсуждать отказался, мотивируя эту меру глубоким мировым кризисом. Картель врет нам! Они будут пытаться торговаться и дальше, рассчитывая сохранить свои прибыли за наш счет. Руководство Фронта приняло решение продолжить забастовку, пока наши требования не будут удовлетворены полностью! Завтра, начиная с десяти утра, все собираемся у своих офисов. Руководство Фронта в настоящий момент пытается получить разрешение на проведение митинга у здания правительства Москвы. В любом случае в четырнадцать часов завтрашнего дня мы снова встречаемся здесь. Мы продолжаем забастовку!»

– Сегодня нам нужно разойтись по домам, – взял мегафон Том, – нас начинают окружать доблестные милиционеры, натравленные корпорациями. Да и холодно что-то, – по людским шеренгам прокатился смех.

– У нас есть чем греться! – крикнули из толпы.

– Не вопрос! – Он рассмеялся в ответ. – Если серьезно, то нам сейчас лучше разойтись, чтобы избежать столкновений. По нашей информации, здесь есть провокаторы. Нас попытаются столкнуть в драку, чтобы представить забастовку как бунт гопников. Надо быть настороже. Встретимся здесь завтра в два часа дня. Лидеры групп утром сообщат о плане дальнейших действий. Вовлекайте в забастовку знакомых и родственников. Расскажите всем о том, что видели сегодня! У картеля больше нет шансов. Нас слишком много. Они отдадут нам все, чего мы требуем. Это вопрос времени!

Мы ответили одобрительным гулом. Мы были слегка разочарованы. Но ощущение того, что теперь мы можем говорить с ними на равных, придавало уверенности. Мы не могли не победить. Это был лишь вопрос времени.

Начиная с семи вечера мне непрерывно звонила Аня. Она не пыталась вернуть меня с улицы, не увещевала. Просто спрашивала, что происходит и чем все это может обернуться. Порывалась приехать, но я, гордый осознанием впервые сделанного верного шага, довольно жестко отговорил ее. Я хотел вернуться к ней победителем.

Еще раз позвонила Света. Сказала, что не пустит меня домой, если я не уйду с площади немедленно. Я сказал, что уйду не раньше, чем все это закончится. Истерика продолжилась. Она верещала: «Подумай о нас! Что ты будешь делать, когда тебя, уволят!» – еще кричала, что не пустит на порог (это было бы решение) и всякое такое, что обычно говорят жены подвыпившим и припозднившимся мужьям. Но я не был подвыпившим мужем. Мне было наплевать на ее истерику. Я не собирался возвращаться домой. Ни сегодня, ни завтра. Никогда больше. Теперь мой дом был здесь, среди этих людей. А завтра, после того как будут удовлетворены все наши требования, я уже не смогу вернуться в свою прежнюю жизнь.

Наконец толпа начала расходиться, я потерял из виду Загорецкого, бесцельно пошатался вокруг сквера и примкнул к группе, следовавшей к метро. Это были люди моего возраста, в основном банковские клерки и страховые агенты, многие из которых уже потеряли работу. Доехав с ними до «Белорусской», я, подчиняясь движению толпы, оказался в зале ожидания вокзала, заполненном такими же, как мы, забастовщиками. Из разговоров стало понятно, что они собираются выпивать здесь до утра, чтобы завтра снова выйти на улицу.

Они лежали и сидели на полу, на скамейках. Всюду стояли бутылки и пластиковые стаканы, а у входов в зал понуро дежурили милиционеры, не понимая, что со всей этой толпой делать. Посидев за бутылкой с продавцами сотовой связи, побродив вокруг лавок и пьяных компаний, надышавшись смесью пота и перегара, я вышел на улицу. Я не мог здесь оставаться.

Я достал сотовый и прочел три длинных эсэмэски от Светы. Она сменила тон. Она захлебывалась страхом. Мне вдруг стало ее нестерпимо жаль, я поймал на Тверской такси и поехал домой.

Света не ложилась. Буквально с порога она принялась душить меня в объятиях, рассказывать, как за меня переживала. Как новости медленно убивали ее, как…

Я принял душ. Я перекусил. Я провел целый час, успокаивая ее. Объясняя, что все происходящее только к лучшему. И если завтра мы покинем улицы и вернемся в конторы, то днем спустя снова окажемся там. Уже безработными. Без выходных пособий. Без прав. Без будущего.

Она понимающе кивала, смахивая слезы. Еще через час мы впервые за несколько месяцев занялись любовью. Я засыпал с мыслью о том, что, в общем, не такой уж она плохой человек. И потом, я когда-то любил ее. Или думал что любил. В общем, к ее человеческим качествам это не имело никакого отношения.

Главной новостью следующего утра стало появление пиратской радиостанции «Радио Гутен Таг». Она выходила в эфир каждый час, на пятнадцать-двадцать минут в интернете и на ультракоротких волнах. Сначала шел джингл в виде песенки из мультфильма «Бременские музыканты» – «Мы свое призванье не забудем», потом ведущий изрекал: «Здравствуйте, ребята! В эфире “Радио Гутен Таг”. Не всегда хорошие новости». Он читал «ленту городских новостей», перемежая реальные события с придуманными стебными. После новостей шла «хроника одной герильи», где ведущий сообщал о последних событиях в стане забастовщиков, откровенно стебаясь над действиями корпораций, государства и нашими. За несколько часов, в основном благодаря ссылкам в интернете, радио стало безумно популярным.

Я попал уже на третий выпуск, случайно увидев, как куча народу обступила парапет у метро «Краснопресненская». На парапете стоял радиоприемник, из которого вещал надтреснутый голос:

«Еще из новостей мира капитализма с человеческим лицом. На “Горбушке” появилась пиратская русифицированная версия Windows, которая называется “Окна”. Оригинально, не правда ли? Н-да… Суть не в этом, – было слышно, как ведущий глубоко затянулся, – изображения, используемые в качестве иконок программ, называются в ней – “Ворд Владимирский” и “Эксель Нерукотворный”. Разработчики софта пишут в приложении, что хотели адаптировать западную, изначально чуждую русскому человеку программу, с учетом традиционной духовности и православных традиций. Кхе-кхе. У них есть даже “Фотошоп Чудотворец”. Пиратами уже заинтересовались органы внутренних дел и представители РПЦ, которые собираются судиться за нарушение авторских и смежных прав…