Пленница дождя - Знаменская Алина

— Он тебе понравился?

— А почему он должен мне так сразу понравиться?

— Ну, не знаю. По-моему, неплохой мальчик.

— Посмотрим, — буркнул Миша и зевнул.

— Мне завтра сцендвижение сдавать… — будничным голосом вспомнила Настя. Она привыкла все обсуждать с Мишей. Это удобно — кто-то помнит о твоих проблемах, кроме тебя. Вспомнив о сцендвижении, она подскочила:

— Ой! У меня форма в общаге осталась! Я ведь не успею забрать! Вот ворона!

— Какой парой сцендвижение?

— Второй.

— Я завезу. Спи.

Настя улеглась. Миша сегодня не был расположен к разговорам. Он дал понять, что хочет спать, и Настя замолчала. Но сразу уснуть не смогла. И конечно же, ее мысли вернулись к Вадиму. Она легко представила его в постели с его скандальной Гулей. Как она хищными руками обнимает его худые плечи. Мороз пробежал по коже. За горло будто кто руками схватился. Она всхлипнула и подвинулась поближе к Мише. От его широкой спины исходил ровный жар. На кухне из крана капала вода. Было слышно сопение детей. В спальне ворчала бабушка. Оградив себя звуками и теплом живого спящего мира, Настя уснула.

* * *

— Ну где, где она может быть наконец?!

Элла Юрьевна вцепилась глазами в мужа, словно он нарочно скрывал от нее информацию.

— На квартире ее матери практически дежурит мой человек, — устало повторил Игорь Львович, наливая себе воды из графина. Легко рассуждать, сидя дома. А вот он — весь день на ногах. Эта девчонка как сквозь землю провалилась. — К художнику тоже ездили. Нет ее там.

— Если он, как ты говоришь, уехал, то что ей там делать?! Или, может, тебя не правильно информировали?

— Элла, я тебе уже говорил. Он уехал.

— А может быть, он вернулся с полдороги?

— Я тебе еще раз повторяю: его проводили до аэропорта и посадили в самолет, он полетел без оглядки, только пятки сверкали. Дорогая, ты становишься мнительной.

— У него любовь. Страсть… Он может выкинуть что угодно.

Игорь Львович с тревогой наблюдал за женой. У нее даже шея покрылась алыми пятнами. Не говоря уж о лице. Не хватало еще нервного срыва.

— Элла, я умоляю! Какая любовь? — возмутился Игорь Львович. — Это богема, Эллочка! Для него главное — его картины, успех. Воркотня вокруг этого. Доверься мне. Все будет как надо.

— Как надо! — Элла Юрьевна едва сдерживалась. — Ну где она? Где? Все шло как по маслу, и вдруг! Удивляюсь твоему спокойствию! Могла она уехать к бабушке, как ты думаешь?

— Мы проверили кассы. Билет на имя Александры Смирновой в эти дни не брали ни в одном направлении. Это отпадает.

Элла Юрьевна закурила и в волнении прошлась по комнате.

— Послушай, неужели у нее нет ни одной подруги? — подал голос Каштанов. Элла Юрьевна резко остановилась.

— Есть! У нее подруга — актриса. Учится в Академии искусств. Конечно же! Едем немедленно!

Но и посещение академии ясности не добавило. Настя, выдернутая из упражнения «Птичий двор», где она тщательно вживалась в образ гусыни, хлопала на нежданных гостей ресницами и ничего не могла понять. Сашка пропала? Поссорилась с Ильей? Господи! У подруги мелодрама, а она не в курсе. Нет, давно не общались. И если честно — у Насти сейчас тоже не лучшие времена. Личная драма. Естественно, если Саша объявится, она немедленно сообщит.

Пока были в академии, на улице зарядил по-осеннему холодный дождь. Когда Каштанов бежал сквозь дождь к машине, в мозгу как будто высветилась фотография. Он остановился.

— Сейчас заедем еще в одно место. Кажется, я знаю, где она.

В выставочном зале не было ни души. Дождь смыл народ, и без того не особо тяготеющий к искусству.

Каштанов благополучно миновал главный зал — совершенно пустой и сиротливый без картин. Еще не войдя в малый зал, он увидел Сашу. Ее фигура на банкетке, застывшая как изваяние, производила впечатление манекена. Или скульптуры. Она неподвижно сидела перед стеной, где висели остатки недавней выставки.

Каштанов помялся на пороге и почти на цыпочках вышел из выставочного зала.

— Она там, — вполголоса объявил жене.

Элла Юрьевна, курившая на крыльце, выбросила сигарету, вся собралась, как перед экзаменом, и шагнула в помещение. Оказавшись в пустынном зале, она выровняла дыхание и только тогда двинулась в сторону застывшей на банкетке фигуры.

Саша никак не отреагировала на шаги за спиной. Ее взгляд был устремлен на картину. Элла подошла сзади и обняла девушку за плечи. Саша осталась недвижным сфинксом. Элла Юрьевна устроилась рядом и стала смотреть туда, куда смотрела Саша. На оставшихся портретах была изображена одна и та же женщина. Картина, висевшая прямо перед сидящими, открывала взору натурщицу за пеленой дождя.