Песнь камня - Бэнкс Иэн

Во дворе, позади захваченной пушки, из главного входа появляется солдат. Я замираю. Он всматривается, затем уходит и внезапно появляется вновь с ружьем, целится в меня, прячась за дверью. В руке у меня револьвер, но мне и в голову не приходит выстрелить. Вместо этого я пригибаюсь, разворачиваюсь и бегу; от выстрела коридор брызжет обломками камней, а я мчусь через мост. Кто-то высовывается из окна, целится. Я слышу второй выстрел.

Я дергаю дверцу стоящего грузовика, но она закрыта. Бегу по гравию ко рву, думая укрыться под берегом, но трава там слишком мокрая; всего несколько шагов, и я скольжу и скатываюсь вниз. Падаю в ров, плещусь, машу руками, задыхаясь в ледяной хватке, пытаясь нащупать опору на крутом склоне под водой, все еще держа револьвер в одной руке, а другой цепляясь за траву и землю.

Вода бьет и плещется вокруг; поворачиваюсь спиной к берегу и смотрю вверх. Наверху солдат наклонился над зубцами, наставил на меня ружье. Он машет, что-то кричит. Я стараюсь не дергаться и целюсь; револьвер пинается в ответ; один раз, два, всё. С верхушки стены разлетаются каменные чешуйки. Еще несколько раз жму на курок, затем отбрасываю бесполезное оружие. Солдат исчезает, но возвращается снова; выглядывает, склоняется через парапет и что-то кричит вниз. Отворачиваюсь и обеими руками выволакиваю себя из рва, все время ожидая выстрела, кошмарного смертоносного деревянного удара пули. Однако за спиной лишь хохочут.

С беспомощной неловкостью медленно карабкаюсь в отяжелевшей промокшей одежде, вытаскиваю, выдергиваю себя из воды вверх по берегу. Вниз летит бутылка, она ударяется об траву возле меня и булькает в ров. Выбираюсь на дорожку и стою, покачиваясь, глядя на крепостные стены. Солдат снова машет. Два грузовика стоят теперь вместе. Несколько солдат что-то вынимают из кузова подъехавшей машины; другие стоят и смотрят на меня. Еще одна бутылка вылетает со стены, описывает дугу и вдребезги разбивается о гравий у моих ног. Один из тех, что стоят у грузовиков, идет ко мне, машет мне ружьем. Я бегу к деревьям.

Перебегая лужайку, слышу крик и, оглянувшись, вижу, что солдат вернулся к грузовику. Они не преследуют меня, не стреляют. Идут в замок.

Я корчусь и дрожу в кустах, все тело болит от холода. Меня неудержимо трясет, и не верится, что я когда-нибудь согреюсь. Пьяный солдат машет мне со стены бутылкой, потом оглядывается и уходит. Смотрю вниз, стоя на четвереньках, задыхаясь, точно неудовлетворенный любовник на фригидной земле, дыхание отдувает мне в лицо. Даже эта жалкая поза мне не дается, руки и ноги отказывают; приходится свернуться на боку, дрожу в кустах ошеломленным раненым зверем.

Я полагал себя достаточно лихим, но замок меня предает. Я изгнан, солдатам — знают они, что это я убил лейтенанта, или не знают, — видимо, нет до меня дела, они не видят смысла преследовать такую добычу. А ты, моя милая, — тебя нигде не видно. От револьвера никакого проку; два тщетных выстрела, а потом — ничего. И в любом случае — что хорошего я мог бы им сотворить? Костыль, надгробный камень, обрезок трубы, дубинка, копье; от оружия масса пользы, воздействие многогранно. Может, оружие дополняет мозги, как и анатомию; может, его выделения проникают под кожу множеством способов, не одним. Быть может, оно распоряжается больше тех, кто стреляет? Не говорят ли его распахнутые пасти так громко, а дула, переполненные смертью и увечьями, так внушительно, что звучит оно громче нас, кто, чувствуя к нему отвращение, не видит, что позади него ущерб больше, чем перед ним?

Но лейтенант…

Но лейтенант мертва, и пример неудачен. Я убил ее, будучи иным — или таким же? Вряд ли это имеет значение, и к тому же я все равно выбросил пистолет.

Теперь в замке снова кричат. Я встаю на колени, все еще не в силах подняться. Холод точно пробрался в кишки; не думаю, что смогу убежать. Ружья стреляют — но только в воздух.

Они стоят за зубцами — почти все ее солдаты и несколько женщин из лагеря. Серые складки дождя повисли меж нами, но мне все видно: щербатые камни, взмахи мокрой шкуры, дырявая крыша, и эта шеренга нестройных мужчин и женщин — в основном пьяны и шатаются, кто-то машет, кто-то улыбается, кто-то кричит или стреляет в воздух.

Вы обе у них. До сей минуты какая-то часть мозга хотела верить, что лейтенант на самом деле не умерла, как-то выбралась; прежде чем ветер потащил жернова, не замеченный мною солдат добежал до мельницы раньше, чем завертелись крылья, из-за неполадки в механизме крылья вертелись, а жернова остались на месте. Тот же мозговой центр надежды обманывался, мечтая, что тебя уже выкрали из замка: ты не питаешь надежд относительно моей судьбы — как мне показалось, — вовсе нет, но про себя ужаснулась, узнав, что лейтенант мне назначила, и полна решимости бежать из замка и из-под ее власти.