Casual - Робски Оксана

— У Сереженьки — живот. Так мучается! Газы, наверное, мы уж и клизму делали, и массаж.

— А что Светлана?

— Светочка уехала. С подружкой. Мы тут с дедом сами справляемся.

Я не могла спокойно сидеть и ждать, пока Светочка вернется. Я позвонила Вадиму.

— Где ты? — Голос срывался на визг.

— Что случилось? — Он, наоборот, был спокоен.

— Я приеду к тебе! Мне надо показать тебе фотографию! Это Вова Крыса! У него ежик белобрысый? Розовые щеки?

— Похоже, что да…

— Скажи мне, где ты?

— Я… — он замялся, — в бане… Я к тебе сам приеду…

— Нет! Я не могу ждать! Говори адрес! Баня была в Горках-10. Я накинула длинную шубу прямо на пижаму и через десять минут была на месте.

Молчаливый охранник в защитном бушлате проводил меня до предбанника. Там уже сидел Вадим.

— Извини за мой вид. — Он был в длинном махровом халате.

Я за свой извиняться не стала. Хотя шубу пришлось снять — слишком было натоплено.

— Он? — Я держала фотографию из Светланиного альбома прямо перед его глазами.

— Он, — кивнул Вадим.

Я начала рыдать в голос. Вадим растерялся. Я сидела на своей шубе, прямо на полу, и выла, как целая стая голодных волков, только еще жалостней.

Уверена, что такой Вадим видел меня впервые.

— Он смотрел на меня… понимаешь… убийца Сержа… Он спокойно тусуется… Он, может, еще хотел со мной познакомиться…

Мне было стыдно. Я закатила истерику постороннему человеку. Я сидела в пижаме сама не знаю где. Но я не могла остановиться. В тот момент мне казалось, что я плачу в первый раз в жизни.

Из— за закрытой деревянной двери я услышала приглушенный женский визг, и тут же голова какого-то мужчины показалась за дверью и скрылась.

— Успокойся, — растерянно просил Вадим. Ему было неловко. И за мою истерику, и за женские крики.

Обладатель головы появился в дверях, запахивая белый халат.

«Меня примут за проститутку», — безразлично подумала я, закрывая заплаканное лицо рукой. Машинально.

— Региночка, — пьяно произнес мужчина, почему-то решив, что я — жена Вадима, — а я тут с сестрой своей парюсь и Вадика пригласил…

Вадим встал и запихнул отбивающегося товарища обратно за дверь.

— Извини, — попросил он меня очень серьезно.

Я кивнула. Надела шубу. Мне очень хотелось плакать. Но не здесь.

— Давай я тебя провожу?

— Не надо, — прошептала я.

Дверь за мной с грохотом захлопнулась. Я положила руки на руль и смотрела, как слезы капают на них и собираются в небольшие лужицы. Охранник равнодушно разглядывал меня через лобовое стекло. Я включила музыку. Очень громко. Не знаю, сколько прошло времени. Мне не делалось легче.

Я завела машину. Конечно, не очень удобно путешествовать в пижаме, но если запахнуть шубу — не видно.

Я подъехала к дому свекрови и позвонила. Ребенок успокоился и заснул. Светлана еще не вернулась.

Я осталась в машине — ждать ее.

Светлану привез Ванечка.

Что— то неприятно шевельнулось в груди.

Но я ведь сама этого хотела.

«Только бы он не пошел ее провожать», — подумала я.

Светлана вышла из машины и махала рукой, пока она не скрылась за поворотом.

В подъезд мы вошли одновременно.

— Привет! — удивилась Светлана. Двери лифта закрылись за нами.

— Кто это? — Я вытащила фотографию.

Я была уверена, что он — какой-нибудь ее ухажер. Может, даже ребенок от него.

Я была готова к тому, что Светлана начнет юлить. И уже заранее разозлилась.

— Мой брат. — Она снова удивленно посмотрела на меня. — А что?

— Брат? — Мне казалось, что я проговорила это слово мысленно, но, судя по тому, как Светлана отпрянула от меня, я прокричала его во все горло. — Брат?

Я придавила ее к стене. Пол лифта качнулся.

— Сучье семейство! Она оттолкнула меня.

— Да что с тобой?

Я дала ей пощечину со всего размаха. Шуба распахнулась, Светлана какую-то секунду смотрела на пижаму, а потом бросилась на меня с кулаками.

— Да что ты хочешь от меня? Сумасшедшая! — кричала она.

Я давно ни с кем не дралась. Может быть, даже никогда. Но в этой кабине, с огромным зеркалом во всю стену, я мутузила Светлану и не собиралась останавливаться. Мы ничего не говорили, только яростно драли волосы друг другу, пока лифт не открылся. Светлана повернулась к выходу, и я, вложив всю свою злость в наманикюренный кулак, ударила ее в глаз.

— Рассказывай! Все рассказывай! — прохрипела я.