Трава поет - Лессинг Дорис Мей

Все было как обычно — запущенно, однако не совсем безнадежно.

Слэттер обнаружил Дика сидящим на большом камне возле бывших табачных сараев, которые теперь использовались как хранилища. Надвинув на лицо большую фермерскую шляпу, Дик наблюдал, как его работники сваливают годовой запас кукурузы на листы жести, разложенные на кирпичах, чтобы до зерен не добрались муравьи. Подняв глаза, он кивнул Чарли, который, прищурившись, наблюдал за снующими туземцами. Ткань мешков настолько сильно истлела, что вряд ли бы протянула еще один год.

— Чем могу быть полезен? — спросил Дик с обычной вежливостью. Сейчас в его голосе чувствовалась неуверенность, словно он давно уже ни с кем не разговаривал. Тёрнер поглядывал на Чарли со страданием, а глаза, на которые шляпа отбрасывала тень, беспокойно поблескивали.

— Ничем, — коротко ответил Чарли, смерив Дика долгим раздраженным взглядом. — Просто заехал проведать, поглядеть, как у тебя дела. Сколько месяцев уже не виделись!

На это ответа не последовало. Туземцы закончили работу. Солнце село, оставив над холмами жаркий красный рубец, а с края буша на поля стала наползать ночь. Над поселением, видневшимся на расстоянии полумили среди деревьев коническими крышами, поднимались дымки. Мелькали огоньки костров. Кто-то монотонно бил в барабан, подавая знак к окончанию рабочего дня. Работники набрасывали на плечи одежду, давно уже превратившуюся в лохмотья, и уходили прочь, ступая по краю поля.

— Ну что ж, — сказал Дик и медленно встал. Ему было больно, поскольку все тело затекло. Вот и еще один день подошел к концу.

Он сильно трясся. Чарли внимательно его оглядел: большие, страшно отощавшие, ходившие ходуном руки, исхудавшие ссутулившиеся плечи, содрогавшиеся в мерной дрожи. При этом было очень жарко. От земли исходили волны тепла, небо полыхало яростным огнем заката.

— Лихорадит? — спросил Чарли.

— Нет, не думаю. Какой год уже живу — кровь становится жиже.

— Дело не только в этом. Причины куда серьезнее, — резко возразил Чарли, который, казалось, счел личной победой то, что у Дика лихорадка. И все же он смотрел на Тёрнера ласково, а его заросшее щетиной широкое лицо с мелкими, словно сплюснутыми чертами, оставалось спокойным и решительным. — Часто тебя в последнее время лихорадит? После того как я привозил к тебе докторишку, такое случалось?

— Случалось, и довольно часто, — ответил Дик. — У меня теперь такое постоянно. В прошлом году, например, было два раза.

— Жена за тобой ухаживает?

— Да, — ответил Дик. На его лице появилось обеспокоенное выражение.

— И как она?

— Да все как раньше.

— Она болела?

— Да нет, не болела. Но ей как-то не очень. Кажется, нервы. Измоталась. Слишком долго жила на ферме. — И тут же поспешно, словно более не в состоянии себя сдерживать, выпалил: — Я страшно за нее переживаю.

— Да что с ней такое? — Чарли старался говорить безучастно, но при этом он не сводил глаз с лица Дика.

Мужчины все стояли в пламени заката, а на них ниспадала длинная тень, которую отбрасывал сарай. Из-за открытой двери тянуло влагой и сладковатым запахом, запахом только что собранной кукурузы. Дик закрыл дверь, которая наполовину слетела с петель. Для этого ему пришлось подналечь плечом. Затем он запер замок. Треугольный засов держался на одном шурупе — сильному человеку не составило бы труда его сорвать.

— Зайдешь? — спросил Дик Чарли.

Слэттер кивнул и недоуменно посмотрел по сторонам:

— А где твоя машина?

— Я в последнее время пешком хожу.

— Что, продал?

— Да. Решил, что она дорого обходится. Теперь, если мне что-нибудь нужно, я посылаю на станцию фургон.

Они залезли в огромную, громоздкую машину Чарли. Изрытая колеями дорога была для нее слишком мала и теперь, поскольку Дик продал автомобиль, зарастала травой.

Между пологим, покрытым деревьями склоном, где стоял дом, и местом, где посреди буша громоздились амбары, протянулись невозделанные поля, выглядевшие так, словно их оставили под паром. Чарли, присмотревшись, разглядел в надвигающихся сумерках пробивающиеся среди травы и низкорослого кустарника чахлые ростки кукурузы. Сперва он подумал, что это дички, однако потом понял, что ошибается и кукурузу здесь действительно сажали.

— Что это? — спросил он. — В чем суть?

— Я испытывал новый американский метод.

— Что за метод?