Репортаж о черном "мерседесе" - Прозоров Александр

– Прямо рыцарь круглого стола.

– Это еще не все. Девица-то, естественно, мокрая до нитки. Ну, а благородный мой знакомый живет на Десятой линии. Вот и пригласил он ее согреться. А пока одежда сохла, благонравная девица щедро расплатилась со спасителем всеми способами, какие только способно породить мужское воображение.

– Это был честный поступок с ее стороны.

– Безусловно. Ну, а когда все физиологические потребности знакомого оказались удовлетворены, он перешел к интеллектуальному общению и спросил, какого черта она в реку полезла? А прекрасная незнакомка и заявляет: «СПИДом я, оказывается, заразилась, и свет мне стал не мил…» Бедный Шурик три дня в этом кабинете водку жрал и просил анализы сделать. Насилу удалось вдолбить, что СПИД выявляется минимум через месяц после заражения, а то и года через полтора.

– Он ее после этого не убил?

– Хотел. Не получилось. Девчонка призналась, что пошутила. Настроение у нее хорошее было после чудесного спасения, вот и разюморилась. Так что пришлось красотке опять компенсировать Шурику моральный ущерб всеми способами, которые только способно породить больное мужское воображение.

– А дальше? – заинтересовался я, подозревая, что так просто эта история не кончилась.

– Они поссорились, девчонка разозлилась и сказала, будто и вправду больна.

– А он?

– Сгреб ее в охапку, приволок ко мне, а потом неделю водку тут жрал, ожидая результатов анализов.

– Отрицательные?

– Ага. Схватил он бумажку и помчался ей морду бить.

– …всеми способами, которые только способно породить извращенное мужское воображение, – нараспев процитировал я. – Угадал?

– Само собой. А потом они опять поссорились. – Салават решительно выпил и закончил: – А две недели назад эти психи решили пожениться. Представляешь, сколько водки у меня тут накопится? Меня, кстати, в свидетели зовут.

– А на самом деле, – вспомнил я, – какого черта она в Неву сиганула?

– К воде захотела спуститься. Нижние ступеньки мокрые, илистые, скользкие. Вот она и нырнула. Ударилась головой, хлебнула воды, испугалась, заорала, забарахталась. А тут и спаситель доблестный нашелся. – Салават взглянул на часы и заторопился: – Двенадцатый час уже. Прибор надо прихватить, пусть Старик полюбуется.

Вот уж не ожидал, что сам Нечаев живет в обычной блочной пятиэтажке за Кировским райсоветом. Гупвар уверенно поднялся на третий этаж, позвонил в угловую квартиру и отодвинулся в сторону, уступая мне место у двери.

– Кто там? – спросил уже знакомый, чуть хрипловатый голос.

– Сергей Стайкин, из «Часа Пик».

Громко щелкнул замок, дверь отворилась. Невысокий – по плечо, – но крепко сбитый, коренастый дедок деревенского вида отступил в коридор, пропуская нас внутрь. На Дмитрии Михайловиче красовались овчинная душегрейка поверх майки с надписью «Зенит-чемпион», шелковые зеленые шаровары и огромные шлепанцы на босу ногу. Положенную старцу бороду заменяла давняя небритость, а в темных волосах отсутствовал всякий намек на седину.

– Разуваться не надо, – предупредил он. – Проходите в комнату.

Ничем особенным квартира известного лекаря не выделялась: обычные обои в золотистую елочку, полированная стенка, журнальный столик у окна, синтетический палас на полу. Вот разве что вытертые мягкие кресла и диван, похоже, не разбирались в спальный вариант, как это принято в нашем малогабаритном мире.

Салават твердым шагом пересек комнату и поставил свой прибор на журнальный столик.

– Сделал, значит? – полувопросительным тоном спросил Нечаев.

– Сделал, – громко подтвердил Гупвар.

– Железом, значит, лечить хочешь?

– Шестьдесят процентов излечения, – гордо похвастался Салават.

Хозяин перевел взгляд с прибора на него.

– А я ведь могу вылечить любого…

– Положим, не любого, – уточнил Гупвар. – Процентов девяносто восемь излечиваешь.

– Согласись, это куда как больше половины.

– Это как посмотреть…

– А как ни смотри, мертвое железо лечить не может. Пожадился ты, Салават, душу свою тратить, присосками да проводками откупиться хочешь.

– Я, – протянул Гупвар руки к Нечаеву, – одного из десяти вылечить могу, а он, – Салават указал на прибор, – шестерых.

Про меня собеседники забыли начисто. Поначалу я хотел обратить на себя внимание, но потом передумал, втиснулся в уголок дивана и прикинулся пустотой.